Дети Судного Дня
Шрифт:
— Сэр, я думаю…
— Думать будем мы, Софи, — перебил агента Биг-Таг. — А ты должен подчиняться приказам и писать рапорты. — Генеральный Секретарь задумался, и никто не смел мешать ему. — Как я себе мыслю, здесь замешаны военные. Мы имеем дело с ракетным топливом, зажигательной бомбой и лучевым оружием…
— Не может этого быть, — рассердился Ладислос. — У меня все ребята как на подбор, а любая дрянная овца находится под постоянным наблюдением. По-моему, Софи, тебя тоже надо зачислить в мой «Легион смерти», хоть понюхаешь радиоактивной пыли!
— Трое убитых работали
— Диги выступают против развития компьютерной техники, это общеизвестно. Софи, сколько дигов учится в этом Университете, будь он неладен?
— Один диг, некто по имени Т. Лайкентрэп, сэр. Но я постараюсь войти с ним в тесные контакты…
— Мерзкие диги, — Биг-Таг закашлялся, и на платке появилось ещё одно кровавое пятно. Столь высокий в государстве человек был, к сожалению, неизлечимо болен и, несмотря на это, отказывался от модифицирования организма.
— Софи, сколько там учится вампов? — задал вопрос полковник.
— Семеро, сэр! — голос агента дрожал от чрезмерного усердия.
— Я арестовал вчера опасного преступника Гордона. Он вамп и мог снюхаться с себе подобными.
— Ты предлагаешь что-то конкретное? — проскрипел Биг-Таг.
— Я полагаюсь на профессиональное чутьё агента Софи. И если добавить к этому врождённую агрессивность вампов, то следует закономерный вывод: нужно допросить с пристрастием всех этих семерых вампов, посулив им за откровенность некоторое денежное вознаграждение.
Биг-Таг болезненно улыбнулся:
— А что делать с дигом?
— Допрашивать его бесполезно, Биг-Таг, не поможет и детектор лжи. Им должна заняться Софи, если это будет ей под силу.
— У меня мало практики, — на глазах девушки появились горькие слёзы. — Гормонохирургия не принесла полного эффекта…
— Не хнычь, Софи, и отправляйся к гормонохирургам повторно.
— Сэр, я…
— Агент Скевинджер! Кругом! — зычным голосом, не терпящим никаких возражений, скомандовал полковник Ладислос, и Софи не оставалось ничего другого, как подчиниться приказу.
Биг-Таг и полковник Ладислос остались наедине, если не считать огромный трёхглазый герб — эмблемы Службы Государственной Безопасности.
— Я, конечно, в этом деле не специалист, — задумчиво, глядя прямо перед собой, сказал Биг-Таг, — но, как я мыслю, повторная гормонохирургическая операция ставит под сомнение возвращение первоначального пола…
Полковник весело скалил на удивление крепкие для его возраста зубы, время от времени позвякивая непонятным блестящим приспособлением в руках. Генеральный Секретарь также выдал некоторое подобие улыбки и продолжал:
— Но ради общего дела мы можем пожертвовать не только одним агентом, не так ли, Ладислос?
— Истинная правда, Биг-Таг, мы добьёмся нашей высшей цели, даже если каждые два квадратные метра дороги к ней будут выложены трупами!
— Политика — настолько грязное дело, что не-политик даже не может представить себе всю её мерзость, — глубокомысленно
— Воистину, Биг-Таг, — хотя полковник мало что понял, да и не старался понять, он решительно поддержал своего босса.
— Как я себе мыслю… — начал Генеральный Секретарь, но не закончил. Глядя на самодовольное, уверенное лицо старого вояки, полковника Ладислоса, который сопровождал его карьеру с самых низов, Биг-Таг думал о трупах на каждых двух квадратных метрах и о том, так ли незаменим его адъютант, как тот себе по простоте душевной вообразил.
Глава 29. Новые дни, такие же, как старые
Когда солнце появилось над городом в очередной раз, жизнь Республики начала новый цикл. Патрулей на улицах поубавилось, но тем не менее, пока вампы в ожидании лекции профессора Юрайи прохлаждались в Артиллерийском парке, к ним подошёл молодой грязнокасочник, его напарник остался неподалёку сторожить велосипеды. Этим велосипедам было как минимум несколько десятилетий, на эти развалины было грустно смотреть, но ввиду энергетического кризиса всей корчащейся в муках планеты этот двухколёсный транспорт не требовал специального топлива и лишь способствовал укреплению ножных мышц стражей порядка. Когда грязнокасочник отошёл, направившись к группе молодых девушек, Энди, стряхнув пепел с сигареты, флегматично произнёс:
— По сути, сейчас можно арестовать любого прохожего по обвинению в государственной измене.
— Это ещё почему? — встревожился мрачный Алекс.
— Сейчас каждый гражданин нашей Демократической Республики является врагом народа.
— Хм, лично я себя врагом народа не считаю, — старательно покрутив головой по сторонам, заявил Алекс, чем привёл в неописуемое веселье своего товарища. Плечи Энди затряслись в беззвучном смехе, лицо его покраснело.
— Ты забыл, Алекс, по какому обвинению нас судили неделю назад и приговорили к тихой смерти через укол в задницу…
— Мы полностью реабилитированы, — выудил из глубин памяти мудрёное слово Алекс и сразу перешёл в наступление, переключив внимание со своей особы:
— Вот ты, Энди, скажи, в чём конкретно состоит твоя антигосударственная деятельность?
Энди опять развеселился (всё-таки курение — вредная штука!) и, когда его речевой аппарат смог нормально функционировать, сказал:
— У меня дома, рядом с унитазом, лежит одна книжонка. Я читаю её раз в сутки и поражаюсь, какая туфта там написана, что-то вроде сказки для умственно неполноценных детей. Раз в день я отрываю один лист из этой книжицы и…
— Я догадываюсь, хе-хе! Ну и где же тут преступные действия?
— В том, что книга эта — Конституция нашей Республики, и если ко мне домой зайдёт какой-нибудь свихнутый патриот, то… часы мои будут сочтены.
Энди грустно и смиренно улыбнулся, отчего стал походить на ангела. Алекс, напряжённо нахмурив лоб, о чём-то задумался, а через несколько минут, выплюнув для разрядки пару нецензурных слов, воскликнул:
— Чёрт меня возьми, Энди, но я впервые слышу о какой-то Конституции!