Дети всегда правы
Шрифт:
Мелани все еще дрожала от холода, поэтому комиссар С. попросил принести плед. Минуту спустя она завернулась в шерстяную шаль, которую кто-то забыл на вешалке, и вцепилась обеими руками в кружку. Комиссар позволил тишине завладеть комнатой — правда, не тревожной тишине, хотя родители всегда первые подозреваемые в случае исчезновения ребенка, а какой-то нейтральной, располагающей, жаждущей деталей. Муж уже выехал к ним, и комиссар решил, что сам его опросит.
Наконец Мелани взглянула на комиссара:
— Знаете, мы ведь знамениты. Я и дети. Очень знамениты… Уверена,
Комиссар мельком взглянул на помощника и убедился, что тот тоже никогда ничего не слышал ни об этой женщине, ни о ее детях. Ему уже доводилось видеть неуравновешенных людей, самые буйные из которых в сложной ситуации воображали себя Богом, Селин Дион или Зинедином Зиданом. И комиссар С. по собственному опыту знал, что в таких случаях лучшей стратегией будет позволить им выговориться. Теперь голос Мелани казался ему писклявым, срывающимся, довольно неприятным — так бы он его охарактеризовал при других обстоятельствах.
— Нас любит множество людей. Говорят с нами, пишут, преодолевают сотни километров, чтобы повидаться… Вся эта любовь просто удивительна. Вы даже представить себе не можете. Но недавно пошли слухи, сплетни, и теперь некоторые люди обозлились на нас. Желают нам зла. Потому что завидуют…
— Завидуют чему, мадам Кло? — спросил комиссар как можно мягче.
— Нашему счастью.
Понимая, что ей не верят, Мелани достала мобильный телефон и показала комиссару и его помощнику канал с пятью миллионами подписчиков, который она ведет на „Ютьюбе“. Каждое опубликованное видео „Веселой переменки“ набрало несколько миллионов просмотров. Затем Мелани показала свой профиль в „Инстаграме“ и пояснила цифры: здесь, кроме количества подписчиков и просмотров, больше всего ценятся лайки и комментарии.
— Это очень много, — настаивала она, — мы живем как настоящие… — Секунду она колебалась, подбирая слова, но не нашла ничего лучше: Да, мы живем как настоящие звезды.
На вопрос о доходах от ее деятельности она отказалась отвечать. Согласно контракту с соцсетью, Мелани не имела права разглашать подобную информацию. Комиссар С. сухо напомнил, что речь идет об исчезновении ее дочери.
— Может, это похищение с целью выкупа, — уточнил он.
И его теория подтвердилась, когда он услышал, что годовой доход Мелани превышает миллион евро. Комиссар даже не сдержался и присвистнул. Как это обычно бывало в таких случаях, он вызвал группу наблюдения.
* * *
В 21:30 Мелани получила короткое сообщение в „Инстаграме“. У отправителя, имени которого она не знала, не было ни одного подписчика. Все указывало на то, что профиль создали специально, чтобы отправить ей следующее: „Ребенок исчез… Жди сделки“. Это подтвердило версию о выкупе.
В 21:35, сделав первые выводы и приняв во внимание репутацию семьи (все слова матери подтвердились), прокуратура Нантера решила передать дело уголовной полиции.
В 21:55 члены команды Берже, уже разъехавшиеся по домам после дежурства, прибыли в жилой квартал „Синяя рыба“. Клара Руссель и ее непосредственный
Полчаса спустя десятка два следователей отправились по периметру. Пока они опрашивали соседей, Клара обозначила зоны для сбора улик и раздала указания техникам-криминалистам.
Она оградительной лентой обозначила место, где нашли плюшевую игрушку девочки. Доступ к парковке и мусорным бакам был ограничен.
Игрушка, несколько грязных бумажных платков, два десятка окурков, жирная оберточная бумага из булочной, лохматая голова Барби и сломанный циркуль — все это тут же опечатали. Также полицейские сфотографировали многочисленные нечеткие следы обуви на земле.
Как только со сбором улик было покончено, начальник группы решил вызвать собак-ищеек. Двух псов доставили на место происшествия, и те, понюхав одежду девочки, проделали тот же маршрут: мимо мусорных баков на парковку, где след обрывался.
Пока коллеги продолжали опрашивать соседей в надежде услышать хоть что-нибудь стоящее, Клара оставалась в местах общего пользования.
Этой ночью ей предстояло описать место происшествия как можно точнее. Все зафиксировать, все изложить. Найти следы крови, спермы, волосы — любую зацепку. Или же признать отсутствие улик. Ребенок словно растворился в воздухе.
Клара набросала план жилого комплекса, обозначила въезды и выезды, расположение трех зданий, детскую площадку, мусорные баки и подземную парковку. Затем она осмотрела опечатанные улики, собранные на улице, и кое-какие вещи из квартиры, которые взяли для анализа ДНК четырех членов семьи. Следователи осмотрели детскую в поисках случайных улик, указывающих на то, что девочка собиралась с кем-то встретиться, однако впустую.
На этом этапе нельзя было отметать версии о мести, педофилии или случайной встрече с незнакомцем, даже если гипотеза о похищении с целью выкупа казалась очевидной. Принимая во внимание возраст ребенка, версия побега не рассматривалась.
Как бы то ни было, обратный отсчет пошел. И со статистикой не поспоришь: если за похищением несовершеннолетнего должно последовать его убийство, в девяти случаях из десяти оно происходило в первые сутки.
В два часа ночи, когда полицейские привезли родителей домой вместе с переговорщиком на случай, если похитители выйдут на связь с семьей, Клара подошла к Мелани и Брюно и представилась.
Несмотря на предельное напряжение, которое испытывали обе женщины, в первые же секунды знакомства Мелани Кло удивилась, насколько сильной выглядит Клара Руссель, несмотря на ее маленький рост. Клара же обратила внимание на маникюр Мелани: розовый лак со сверкающими в темноте блестками. „Она похожа на ребенка“, — подумала первая. „Она похожа на куклу“, — подумала вторая.
Внешность имеет значение даже в самых драматических обстоятельствах.
* * *