Дети выживших
Шрифт:
Крисс шевельнулся и открыл глаза. Сейр склонился к нему, позвал вполголоса:
— Крисс! Крисс, ты слышишь меня?
— Адам… — прошептал Крисс. — Адам курулган…
— Что? — Сейр в недоумении оглянулся. — Что он сказал?
И внезапно, потеряв всякую власть над собой, завопил:
— Кто-нибудь здесь знает, что он сказал??
Шевельнулся лекарь, приведённый Лухаром.
— Я знаю, господин, — проговорил он каким-то странным голосом. —
— Что ты мелешь? — прервал его Сейр, дрожа от ярости. — Я спрашиваю: ЧТО ОН СКАЗАЛ?
Лекарь удрученно пожал плечами:
— Он сказал: Погибли люди.
Подумал, вздохнул и добавил:
— Но что это означает в данный момент…
— Тьфу ты! — в сердцах сказал Сейр. — Да ничего это не означает! Ему просто приснилось, привиделось что-то. Уйди!
Лекарь нахмурился, вжал голову в плечи и строгим голосом произнес:
— Не тебе решать, господин темник, когда мне уйти. Я лекарь, а не воин, и служу больному, а не тебе.
Сейр на мгновение вытаращил на лекаря глаза, потом рассмеялся и повернулся к Криссу:
— Крисс! Ты узнаешь меня?.. Киа-та-Киа, Крисс!
Он хотел потрясти Крисса за плечи, но тот же самый маленький лекарь строго отвёл его руки.
— Он ещё не совсем пришёл в себя. Отойди, господин. Не мешай. А если тебе не стоится на месте, то, если хочешь, сходи и сообщи родным о том, что больной очнулся.
Фрисс вошел, держа мать на руках, как ребёнка. Арисса была легка, как пёрышко, но она страшно переживала, что не могла идти сама, и что её могут увидеть в такой неудобной позе, на руках у собственного сына.
Фрисс опустил королеву на ноги у постели Крисса. Кто-то подставил ей скамеечку и Арисса машинально села, не отрывая рук от Крисса: руки быстро-быстро ощупывали его лицо, волосы; руки королевы бегали, руки смотрели.
— Ты жив, сынок. Ты жив… — по щекам Ариссы потекли слёзы, нос покраснел, и один из лекарей услужливо подал ей платок.
Арисса оторвала руки от Крисса, нащупала платок и звучно высморкалась.
— Я столько лет ждала тебя, мой малыш, столько дней и ночей… Никто не верил, что ты вернёшься, даже Фрисс, никто не верил, что ты живой…
— Это не совсем так, — буркнул Сейр как бы про себя.
Внезапно тонкая рука Крисса
— Я вернулся, мама. Зачем же плакать? — чужим, надтреснутым голосом произнес он.
Топтавшийся позади матери Фрисс вдруг громко шмыгнул носом, прокашлялся и сказал:
— Брат! Прости меня, брат… Я рад, что ты здесь, дома.
— Я — дома, — повторил Крисс, вслушиваясь.
Он повернул голову, увидел веселый солнечный луч, падавший из окна, и слегка улыбнулся.
— Я дома, Я, Крисс-та-Рисс-Киа, — повторил он. — Киа-та-Киа, ра-мер.
Послесловие
Спустя приблизительно сто пятьдесят лет экспедиция Торреса откроет сначала несколько островов у Южного Полумесяца, а потом и сам Южный Полумесяц Пайана. Известие о новом открытии быстро достигнет Старого Света, и уже спустя два десятилетия на берегах Пайана появятся первые европейские поселения: на западном побережье — португальские и испанские, на восточном — английские.
Европейцы найдут опустевшие, заброшенные развалины городов и немногочисленные разноязычные племена, многие из которых не будут знать даже технологии обработки железа.
Относительно высокий уровень цивилизации сохранится лишь на отдельных, изолированных участках — в Билуогде, Дине, Каффаре, Оро, а также на островах Айд, Нильгуам, Таннаут.
Впрочем, эти острова вскоре постигнет жестокая трагедия — землетрясение, которое не только разрушит города, но изменит и очертания островов. От Таннаута отколется значительная часть суши, которая станет новым островом, отделенным от прежнего узким извилистым проливом. Землетрясение затронет и многие другие города на западном и южном берегах Моря Слез, включая южную часть Равнины Дождей.
И главной заботой выживших после этого и предыдущих катаклизмов — была забота выжить. А это означало, что нужно было забыть обо всём пережитом.
Но память поколений хранит в подсознании ужас пережитого. И чтобы преодолеть этот ужас, люди снова и снова будут совершать чудовищные преступления, и воевать без конца. Цивилизация — замкнутый круг. Каждое поколение повторяет путь предыдущего. И груз преступлений растёт, а ужас прошлого не исчезает, наоборот: он растёт с каждым веком.
И страшный ненасытный Ров пребудет с нами вовеки.
19 апреля 2002 г.