Дети Зазеркалья

Kagami

По лицу Вела блуждала мечтательная улыбка, воспоминания о детстве и юности озаряли счастьем его лицо. А мне вдруг стало неловко от того, что я раскрутила его на такой сокровенный рассказ. С другой стороны мне было необходимо понять, почему он так уверен в том, что является моральным уродом.

— А дальше? — тихо спросила я, когда он вдруг замолчал.

— Дальше? — Вел улыбнулся мне, словно только сейчас сообразив, что говорил все это вслух. — Я еще много с кем подружился. Понимаешь, все они были разные, с разной магией, или вообще без нее, как Мелиала. Но они стали

моими друзьями. Они не были ничем лучше или хуже меня. Просто, я искренне их любил, как всегда любят друзей в юности. И я знал, что они отвечают мне тем же. Единственное, с кем мне не пришлось столкнуться за все то время — это эльфы. Сергарг жил очень далеко от наших территорий и никаких интересов у моего народа в тех краях не было. Наверное, именно потому отец меня туда и отправил, чтобы спрятать от Энгиона. А потом родитель призвал меня к себе. И я отправился в Сентанен…

— И… — подтолкнула его я, когда он снова замолчал.

— Меня сопровождали Гезар и Беата, как всегда. Сентанен — открытый город, туда приходят представители любых рас. Но наш путь к нему лежал не по наезженному тракту, а через те эльфийские земли, куда редко забредают чужаки. И я узнал, как относятся к оборотням другие эльфы. Тогда-то я и стал для них моральным уродом. Тем, кто дружит с оборотнями и готов стать на их защиту. Но мне моральными уродами казались они все. Издержки драконьего воспитания.

— А потом?

— Потом? Мои друзья покинули Сентанен, сдав меня отцу, а я начал учиться жить среди эльфов. Мне понадобилось время, чтобы перестать реагировать на презрительные и злые слова в адрес других рас. Я поступил в Университет и с головой зарылся в книги. Мне было гораздо проще именно с книгами, чем с соплеменниками. И моя репутация морального урода от этого только крепла. Ну, а потом пришел призыв Ирэльтиля и я отправился в Библиотеку. Дальше ты уже знаешь.

— Не все, — решительно пресекла я попытку уйти от дальнейших объяснений. — Я должна понять, что произошло между тобой и моей бабушкой.

— Ничего не произошло, — Вел пожал плечами. — И не могло, наверное. Так же, как и все, она сразу поняла, что я неправильный эльф. А я так растерялся, когда ее увидел… Представляешь, живая легенда, Серебряная леди, и вдруг совершенно спокойно ко мне отнеслась и приняла так радушно! Но там было так здорово! Там были и саламандры, и оборотни, и ундины, и кентавры… Мне было легко и интересно с ними. Ты не представляешь, Хандариф — это такая светлая голова…

— Стоп! Стоп! Стоп! Мы не о Хандарифе сейчас говорим, а о бабушке, — про этого Хандарифа я слышала уже раз двадцать и поняла, что для Вела он авторитет непререкаемый, и превозносить его он может часами. — Я пытаюсь понять, почему ты так на нее запал? Только потому, что она радушно тебя приняла?

— Н-нет… — эльф растеряно захлопал ресницами. — Как ты не понимаешь? Она особенная. Наверное, потому что выросла в этом мире. Она любит своих друзей. Всех. Независимо от расы. И не по расовому признаку ориентируется в их выборе. Я же видел, как она на них на всех смотрела. А близнецы Годриленна? Я слышал о них в Сентанене, но лично встречаться до того не

приходилось. Ведь сам факт их существования — это такой скандал!

— Почему?

— Они полукровки. Отец — эльф, мать — человеческая женщина. Такое не приветствуется. Они как бы дети извращенца, понимаешь? Ни одна другая раса так не относится к своим полукровкам.

— Ужас какой! И что, бабушка с ними дружила?

— Ага. Зантар тоже был в нее влюблен, я видел, но…

— Что?

— Она относилась к нему только как к другу. И я подумал, что может…

— Но и к тебе она отнеслась как к другу, — вздохнула я.

— Если бы! — обиженно пробурчал Вел. — Меня все почему-то опекать норовят.

Я невольно рассмеялась. Ну, сами посудите, как же его не опекать-то?! Он же какой-то совсем неприспособленный. Наверное, тоже издержки воспитания. Но тут мне в голову пришла мысль, которая мне совершенно не понравилась.

— Послушай, Вел, но ведь мы с Максом тоже полукровки. У нас отец — человек. Да и не думаю, чтобы в нашей родословной он был первым. Так что и бабушка…

— Не, к вам это отношения не имеет. Да и живут здесь все одинаково мало. Это там имеет значение, ведь привязанность к человеку означает, что ты его очень скоро потеряешь. Эльфы, конечно, любят воспевать глубину страстей, но создавать их искусственно, сближаясь с маложивущими — это дурной тон. Здесь по-другому. Никто же в этом мире сам о себе ничего толком не знает. К тому же отсюда приходят очень сильные и нужные маги. А Марта не побоялась…

— Не побоялась чего? — не поняла я.

— Полюбить человека.

— Дедушку, что ли?

— Нет. Гектора. Смотрителя.

— Ты хочешь сказать, что…

Вел печально кивнул. Ой, как все плохо! Ну, бабуля! Ну, исполнила! Эльфийка, блин! И на фига она туда потащилась тогда? Ей что, здесь людей не хватало? Да куда она смотрела-то, вообще?! Тут по ней такое чудо сохнет, а она себе какого-то человека нашла! Благородное возмущение на миг затмило мне разум, но тут я сообразила, что только что пытался донести до меня Вел.

— Постой, а сколько в вашем мире живут люди? — спросила я с дальним прицелом.

— Лет сто — сто двадцать. Кому как повезет. А мы — почти вечные.

— Круто…

Ой, как же все там у них запущенно! Это выходит, Вел к бабуле только лет через пятьдесят подкатить сможет. В моей голове это плохо укладывалось. Ну, не виновата я, что мне всего-то двадцать два! Маме, кстати, пятьдесят пять. Почти столько же бедняге ждать придется? Всю мамину жизнь? Хотя…

— Вел, а сколько лет было Гектору, когда бабуля туда пришла?

— Не знаю точно… Около девяноста, наверное. Он лет на двадцать моложе меня.

— То есть, сейчас, ему уже за сто должно быть, так что ли?

— Н-ну, да, в общем. А что?

— А может он помер уже давно, вот что! — вызверилась я, — А ты тут сопли жуешь. Все, Вел, ничего не знаю, но в следующий портал ты войдешь в приличном виде и первым делом постараешься узнать, есть ли у тебя все еще соперник, или нет. Уяснил?

— Уяснил, — согласился эльф, но радости в его голосе почему-то не прибавилось.