Детонаторы
Шрифт:
– Я? Ровным счетом ничего. Просто отправлю тебя к одному своему другу. О Джузеппе Вело слыхал?
– Вело?
– Парень нахмурился.
– Кажется, какая-то шишка из мафии? Думал, он уже умер.
Я покачал головой.
– Нет, но ты, наверное, пожалеешь о том, что Джузеппе еще жив. И будешь жалеть часа два-три. В зависимости от того, как долго протянешь. Нет, старина Сеппи не умер, во всяком случае, не совсем - и он мой должник. К тому же, не устает повторять, что теперь, когда он вышел на пенсию, ребята засиделись без дела. Становятся ленивыми и обрастают жирком. Делать-то им особо нечего.
– Я повернулся к Джерому, который наблюдал за происходящим, слегка нахмурившись. Дело его.
– Позвони Вело. Пускай пришлет своих парней за этим типом. Потом включишь кондиционер посильнее, может, избавимся от вони...
Эрнест Лав в очередной
– Но... но что они со мной сделают?
– Что сделают?
– переспросил я.
– Не знаю и не хочу знать, мистер Лав. Я законопослушный чиновник, работаю на дядюшку Сэма, откуда мне знать о таких вещах? Это же противозаконно. У человека, связанного с подобными делами, могут возникнуть серьезные неприятности, пусть даже речь идет всего лишь о дешевом кретине, который довел достойного человека до самоубийства.
Дуг Барнетт чрезвычайно удивился бы, узнав о наших прекрасных взаимоотношениях. Правда, однажды он спас мне жизнь, и взамен я пообещал приглядывать за его дочерью, но к делу это не относилось. Однако, прозвучало внушительно. Я продолжал:
– Мне потом принесут ваше признание, чтобы оправдать Дуга. Что будет с вами, куда они денут то, что от вас останется, не мое дело. Вряд ли кто-нибудь вспомнит о вас. У этих парней существуют способы избавляться от ненужного хлама. Я не привык совать свой нос в чужие дела.
В дверь постучали. Джером пошел открывать. Старина Сеппи отлично справился со своей задачей. Первый мужчина казался достаточно устрашающим: явно бывший боксер, недостаточно крупный для тяжелого веса и, видимо, не слишком удачливый на ринге, судя по отметинам на носу, ушах и бровях, но, тем не менее, из числа тех, с кем без пистолета лучше не спорить. Спутник его выглядел еще более впечатляюще: более шести футов ростом, черный как смоль, с причудливо выбритой головой. Зачем человеку с явно африканской внешностью изображать из себя ирокеза, до меня так и не дошло - если тут и содержался некий скрытый смысл, то адресовался он явно не мне - однако, несмотря на излишнюю театральность, выглядел негр весьма внушительно. Полагаю, именно это и решило дело.
Стряхнувший с себя оцепенение Эрнест Лав, судорожно вцепился в мою руку.
– Послушайте, обо всем можно договориться. Если вам нужно мое признание, я напишу его...
Последовавшее вслед за этим я пропустил мимо ушей.
Теперь в глазах у парня появился настоящий страх, и я неожиданно осознал, что до сих пор он просто играл роль: вызывающее поведение, неохотное признание, деланный страх.
Очнувшись, наконец, я пристально оглядел Эрнестову лысину и различил едва заметные рыжеватые ростки там, где волосы были выбриты для пущей важности. Перевел взгляд на тщательно перепачканную майку с лозунгом. Осмотрел искусно измятые джинсы и умело изорванные кроссовки. И припомнил, что в Вашингтоне у нас имеется костюмер, способный одеть тебя с иголочки, или превратить в оборванца, в зависимости от выбранного амплуа. И ко всему прочему, на коже шеи и рук, достаточно темной на первый взгляд, все-таки отсутствовала грязь, которая должна была накопиться за многие недели. В общем, достаточно убедительные грим и реквизит, чтобы провести ничего не подозревающую публику - например, некоего сосунка по имени Хелм - да и сам молодой человек проявил изрядное актерское мастерство. Но вот попасть в руки костоломов из мафии Эрнест никак не ожидал.
Расчет - его и пославших его людей - явно делался на то, что я не стану выносить сор из избы, и при необходимости сам прибегну к соответствующим мерам воздействия. Предполагалось, что если дело зайдет слишком далеко - точнее, если слишком далеко зайду я - мистер Эрнест Лав, или как там его на самом деле величают, всегда сможет остановить меня, сказав несколько нужных слов, раскрыв свое инкогнито и пояснив, что я всего лишь выставил себя на посмешище в грандиозном спектакле, где выступал простым статистом. Теперь парень осознал, что приключилась нежданная оплошность - и ужаснулся. Он понимал, что, в отличие от меня, гориллы Сеппи Вело не остановятся, невзирая ни на какие признания... Однако и ему в разворачивающемся фарсе отводилась далеко не главная роль. Позабавить публику предлагалось небезызвестному М. Хелму, женское обаяние Эми Барнетт усиливало правдоподобие происходящего, но главным героем был, разумеется, не кто иной, как сам Дуг Барнетт.
Увы, я не мог потешить себя даже мыслью, что с самого начала подсознательно чувствовал подвох. Тем не менее, что-то
Чтобы сообразить все это, понадобилось некоторое время, но чего стоила одна драматическая погоня через флоридский пролив вместе с переодетым адмиралом, театрально переговаривающимся по рации - чтобы говорить в микрофон и делать вид, будто выслушиваешь ответ, особого умения не требуется - завершившаяся тем, что нам с Эми Барнетт продемонстрировали облачко дыма, сопровождаемое хлопком.
Но ярче всего в память врезалось то, что стодесятифутовый катер Береговой Охраны "Кейп Марч", якобы находившийся в опасной зоне, совершенно не пострадал. Мне доводилось работать вместе с Дугом Барнеттом и, вне зависимости от сказанного мной Сандерсу, я прекрасно знал, что прощать обиды он умеет не лучше меня. И, если его и в самом деле довели до отчаяния и самоубийства, а кое-кто из приложивших к этому руку людей находился в пределах досягаемости, он бы наверняка позаботился о том, чтобы не отправляться в долгое темное путешествие одному...
Глава 6
Мне предстояло проехать около семидесяти миль от Майами в сторону Уэст-Палм-Бич. Покорный слуга свернул на шоссе и влился в весеннюю стаю кадиллаков, возвращающихся после зимовки во Флориде к родным гнездам на севере.
Детская коляска с мотором фирмы "Шевроле", которую я взял напрокат для предыдущего задания, польстившись на малые размеры и неприметность, была рассчитана исключительно на карликов. В городе я не обращал на это особого внимания, но семидесятимильное путешествие по трассе превратилось для моих ног в сущее мучение. Как ни странно, японцы, которых далеко не назовешь великанами, удосужились обратить внимание на то, что среди американских покупателей встречаются люди с длинными ногами, а верзилы из Детройта продолжают пребывать в непоколебимой уверенности, будто маленькие машины покупают исключительно маленькие люди, также как в свое время производители оружия свято верили, что лишь коротышки приобретают оружие малого калибра. И если уж вымахали с меня ростом, просто обязаны стрелять из громыхающих пушек сорок четвертого или сорок пятого калибра, ибо не сумеют как следует сжать в руке оружие меньших размеров.
Дорожные страдания отнюдь не улучшили моего настроения. Вдали за мной осторожно следовал маленький белый фольксваген. Следуя полученным инструкциям, я свернул на первом повороте в Уэст-Палм и притормозил, поглядывая на проезжающую мимо машину сопровождения. Сидящая за рулем женщина средних лет знаком заверила меня, что все в порядке. Я проигнорировал заверения и потратил еще около часа, дабы убедиться, что она и в самом деле права и никакие недоброжелатели меня не преследуют. Собственно говоря, так и подмывало отыграться на ком-нибудь за шутку, которую со мной сыграли, но профессионалу не пристало ставить под угрозу тщательно спланированную операцию из-за личных амбиций. Окончательно убедившись в отсутствии нежелательного интереса к собственной персоне, я направился к указанному месту встречи - маленькому, розоватого цвета мотелю, расположившемуся в тени - если это можно назвать тенью - двух жалких пальм. Припарковал машину меж большим седаном и маленьким пикапом. После чего предписанным образом постучал в предписанную дверь и увидел Мака.
Появление его из-за двери меня в некотором роде ошарашило, поскольку я не сомневался, что вызываю Вашингтон, когда несколько часов назад, вне себя от ярости, связался с Маком по телефону, но вместо слов сочувствия получил приказ направляться в данное место, соблюдая все возможные меры предосторожности. Современные телефонистки просто чудеса творят. Итак, передо мной стоял знакомый, худощавый, седой господин с черными бровями, который, несмотря на весьма изматывающую работу, казалось, не старел совершенно. Не исключено, что в свое время он продал душу в обмен на вечную жизнь, хотя далеко не известно, было ли ему что продавать.