Детоубийцы
Шрифт:
– Пожалеем девушку, – сказал Приходько. – Поехали.
– Это похищение, – слабо запротестовал Салем.
– Какой ты догадливый!
Получив от украинца подзатыльник, министр послушно потрусил к двери. Шествие замыкал Белов. Прежде чем выйти из квартиры, он оглянулся. Истерика со шведкой так и не приключилась. Она деловито пересчитывала полученные деньги.
Джезла встретила гостей с подозрительной миной. И действительно, порядком помятый Салем не производил благоприятного впечатления. Его зрачки метались из стороны в сторону, лицо блестело
Было ясно, что похитили его с целью выведать все о братьях Берри. Русский с чубчиком сам об этом обмолвился. Значит, понимал Салем, говорить так или иначе придется. Его ведь неспроста привезли за город. Чтобы без помех подвергнуть пыткам и вытащить из него правду. А об эффективности пыток Салем знал не понаслышке. Боль ломает людей, превращает их в визжащие комки плоти, готовые на все ради минутного облегчения.
По дороге в уединенное бунгало Салем неоднократно спросил себя, способен ли он выдержать пытки, и всякий раз получал от внутреннего голоса однозначный ответ: нет, нет и еще раз нет. Получалось, что он выдаст секрет Тананзе, а потом…
А ПОТОМ ЕГО ПОДВЕРГНУТ НОВЫМ МУЧЕНИЯМ, ТОЛЬКО СО СМЕРТЕЛЬНЫМ ИСХОДОМ.
Потому что генерал никому не прощает предательства…
Затравленно глядя на Белова, Салем видел, что тот обращается к нему, но никак не мог взять в толк, о чем его спрашивают.
Приходько бесцеремонно отвесил ему оплеуху:
– Оглох? Так я тебе живо слух настрою!
– А? – пролепетал Салем.
– Я спрашиваю, – повторил Белов по слогам, – знакома ли тебе фамилия Берри?
Было понятно, что имеется в виду не знаменитый рок-н-ролльщик пятидесятых Чак Берри.
– Нет, – ответил Салем.
Они стояли у входа в бунгало в свете фонаря. Из-за этого происходящее напоминало театральную постановку. За пределами освещенного круга было почти так же темно, как на душе у Салеха Салема.
– Ты ведь бываешь у Тананзе? – продолжал Белов, стараясь не демонстрировать гадливость, которую он испытывал к стоящему напротив человеку.
– Да, – был ответ. – Редко.
При каждом слове изо рта министра вырывалось зловоние, напоминающее о существовании преисподней. Белов машинально поморщился.
– Значит, ты должен был видеть братьев Берри, – сказал он.
– Не знаю, – ответил Салем. – Не помню таких.
– Сейчас вспомнишь, – пообещал Приходько, извлекая из задней дверцы своего джипа моток троса.
Его улыбка не предвещала ничего хорошего. Он взял министра за плечо и потащил его в дальний конец двора.
– Ты куда? – окликнул его Белов по-русски.
Приходько обернулся.
– Тут у меня есть заброшенный бассейн, – пояснил он. – Вода не менялась лет пять. Как думаешь, сколько раз понадобится окунуть господина министра, чтобы развязать
– Да я здесь его разговорю, – сказал Белов.
– Предоставь это мне. С радостью попугаю этого говнюка. Мы скоро вернемся. Он переживет пару клинических смертей, а потом выложит все, что ему известно.
– Пусть идет, – сказала Джезла, которая, оказывается, уже кое-что понимала по-русски. – Не надо тебе смотреть, как Остап будет его топить. Ты еще такой молодой.
– Не такой уж молодой, – сердито возразил Белов.
Но тем не менее остался.
Тананзе с приятелями смотрел фильм в домашнем кинозале, когда личный секретарь по кличке Бимбом склонился к его уху:
– Босс, только что звонил водитель Салема.
– Какого черта? – рыкнул Тананзе, увлеченный приключениями индийского мальчика, очутившегося в открытом океане на утлом суденышке в компании грозного тигра.
Мальчик был такой смышленый, симпатичный. Он потерял во время шторма всю семью, оставшись круглым сиротой. Такой интересный фильм, и вдруг на тебе: звонил водитель.
– Босс, – зашептал Бимбом, – Салем отправился в гости к своей секретарше.
– Он божился, что она уволилась, – сказал Тананзе, не отрывая глаз от экрана.
Индийский киномальчик мочился на парусину, помечая свою территорию. Тигру это не нравилось. Затаив дыхание, зрители ждали, чем это закончится.
– Водитель отъехал по делам, – продолжал секретарь, – а когда вернулся, увидел, как министра сажают в большой ярко-красный «Гранд Чероки». Шведка, у которой он был в гостях, дверь не открывает. Телефон господина министра не отвечает.
На экране тигр обдал мальчика мощной струей собственной мочи, показав, кто в лодке хозяин.
– Почему бы водителю не обратиться в полицию?
– Он обратился. Майор Кулафье выслушал его и перезвонил мне. Дело в том, что джип принадлежит некоему Прьи… – Секретарь потратил не меньше десяти секунд, чтобы выговорить непроизносимую славянскую фамилию. – Прьи… хьо… тье… коу…
– Приходько. – Тананзе справился с задачей лучше, потому что уже слышал это словосочетание. – Союзник русского.
– Да, именно так сказал майор. Он спрашивает, какие меры предпринять.
– Какие меры? – угрожающе переспросил генерал, да так громко, что присутствующие повернули головы, позабыв о происходящем на экране. – Эти белые свиньи похитили министра, владеющего важнейшей информацией! Передай Кулафье, чтобы брал всех своих людей и ехал к Приходько. Пусть уничтожат всех, кого найдут.
– И господина Салема? – уточнил Бимбом.
– Его в первую очередь. Хотя можно и в последнюю, не имеет значения. Главное, пусть спишут все на русских.
– Но они ведь будут мертвы, господин генерал…
– Разумеется, идиот! – гаркнул Тананзе. – Похитили и прикончили нашего министра иностранных дел, а потом погибли, оказывая сопротивление полиции. Что тут не ясного?
– Все ясно, – закивал секретарь, подобострастно пятясь из комнаты.
Тананзе перевел взгляд на экран, где индийский мальчик кормил тигра рыбой, но ничего не увидел. Все его внимание, внешнее и внутреннее, сосредоточилось на одной проблеме.