Детские этюды
Шрифт:
— А я сегодня утром слышала, как ты пела, Божена…
Улыбка у неё какая-то отсутствующая, и она, видно, экономит электричество: по вечерам у неё почти никогда не горит свет. Живёт она скромно, питается хлебом и молоком.
По утрам дети поджидают Крушинову в подъезде и, когда почтальон уходит, спрашивают:
— Опять ничего?
— Ничего, — отвечает Крушинова, — ничего мне не было, дети.
И всем становится грустно, как будто к ней и в самом деле могло откуда-нибудь прийти письмо. Однажды Человечек
— Папа, у нас есть тайна, самая настоящая. И никому нельзя её узнать, даже тебе.
— Всё равно ведь ты мне скажешь, — покачал я головой.
— Разве ты умеешь хранить тайны?
— Не бойся, — сказал он, — про эту тайну я тебе не скажу. Потому что мы с Боженой хотим написать письмо, и это секрет. Это письмо будет для пани Крушиновой, только об этом никому нельзя знать. Даже тебе…
Так тайна была выдана.
И если уж я о ней знаю, так прочитаю это письмо и вам:
«Дорогая пани Крушинова!
Вы ждёте письмо, и поэтому мы вам пишем. Чтоб вы тоже получили письмо. Божена нарисовала вам вербу.
Ответьте нам.
А внизу нарисована курица, как она клюёт зерно. А зелёное — это почтальон, он лежит на траве.
С уважением дети».
Вот какое было письмо, а рисовала Божена.
Письмо мы послали, и вчера почтальон удивлялся, почему Крушинова больше не выходит встречать почту. Но дети ничего ему не сказали, потому что это тайна.
Мы долго говорили о счастье. Такой вопрос встаёт перед каждым, стоит только попристальнее оглядеться вокруг — например, когда над лесом выплывает луна. И тут ещё кто-то спрашивает тоненьким, взволнованным голосом:
— Папа, как узна ю т счастье?
И доверчиво смотрит на того, кто стоит рядом, потому что этот другой — взрослый и знает, почему листья зелёные, а земля круглая.
А этот взрослый приходит в замешательство, ничего не отвечает, и оба смотрят на круглую луну над лесом. Да ещё тут лягушки квакают — этим-то всё безразлично.
Одни только люди любопытны. В конце концов решили мы подстеречь счастье — как только оно объявится, сейчас же и скажем друг другу. Так мы его и узнаем…
Об этом мы договорились, когда были на даче; а потом вернулись в город.
На площади раскинулась небольшая ярмарка. Там скорее всего найдёшь счастье. Потому что на ярмарке можно выиграть в тире негритёнка, бумажную розу, можно зайти в собачий театр, где выступают собака-охотник, собака-борец и собака-велосипедист, и ещё можно купить розовую сахарную вату или турецкий мёд.
И всё это, может быть, счастье. Первым долгом купили мы сахарную вату. Она была розовая, пышная, будто маленькое
— Ну и как, — спросил я, — это счастье?
— Да, — ответил сын, — это счастье. Сахарная вата — счастье.
Но мы съели всю вату, и остались одни палочки.
А палочки мы выбросили.
— Нет, — сказал сын, — никакое это не счастье. Вот если б есть сахарную вату с утра до вечера — но тогда объешься.
Он был прав, и мы решили попытать счастья в тире.
Нам удалось выиграть только один некрасивый синий букетик. А было там ещё много жёлтых, красных и лиловых бумажных роз и куча других ценных вещей. Но всё ведь не выиграешь…
— Счастье нам улыбнулось, — сказал я, — другим-то даже синих цветков не досталось.
Но какое счастье было бы выиграть большую куклу в белой фате или негритёнка в тюрбане! Вот это было бы настоящее счастье!..
Мы договорились, что завтра попробуем снова.
А когда мы утром проснулись, то площадь уже опустела и ярмарку сняли. Не было ни карусели, ни собачьего театра, ни Лох-Несского чудища, ни тира.
Ни нашего счастья.
Бродили мы по площади и всё думали, где же нам теперь его искать.
— Лучше спросить у кого-нибудь, — сказал я. — Но у кого? Да и сумеет ли кто объяснить…
— Придумал, — сказал Человечек, — об этом должен знать Страка, потому что Страка умеет чинить электрические пробки и играет на гитаре. И Страку всегда застанешь дома — он ведь на пенсии.
Этот Страка живёт на нашей улице и всегда сидит на стульчике перед домом. Человек он хороший, только в критические минуты начинает ругаться по-венгерски, это у него с Первой мировой войны.
Нашли мы его во дворе под каштаном, на старой кушетке. На нём были полосатые штаны и чистая рубашка. Солнце светило ему прямо в лицо, и он лежал с закрытыми глазами.
— Здравствуйте, дедушка, — поздоровались мы. — Скажите, пожалуйста, как узна ю т счастье?
Только теперь мы увидели, что он спит. И что так хорошо ему на этой кушетке, он даже посвистывает носом и сладко отдувается, погружённый в приятные сны. Впрочем, может быть, ему ничего и не снилось.
Что с ним поделаешь?
Мы были разочарованы, потому что сильно надеялись на этого Страку. А оказывается, нельзя понадеяться даже на такого, как он, человека.
— Вот что, — сказал я, — пусть себе спит. Пусть он как следует выспится. Он это любит… А нам ведь не обязательно сегодня же знать, как узна ю т счастье. Можно и завтра спросить…