Детские игры

Мэрфи Уоррен

Мальчишка вскрикнул. Римо засунул пистолет себе за пояс и отвесил ему увесистый подзатыльник, из-за чего крик перешел в визг.

Римо замер. Он ударил ребенка! Чувство, не позволявшее ему поднять руку на ребенка, теперь улетучилось без следа. Подобно псу, забавляющемуся с игрушкой, он отвесил Чарли еще пару подзатыльников.

Держа негодяя под мышкой, как полено, Римо опять взлетел вверх по лестнице, к двери, ведущей на крышу.

— Отпустите меня! Отпустите, или…

— Сейчас я снова дам тебе по башке,

детка, — сказал Римо и осуществил угрозу.

Чарли заревел.

Римо втолкнул его в дверь. Чарли на лету сбил с ног троих сообщников, бежавших ему навстречу, и покатился вместе с ними по крыше. Римо пригнулся, проскользнул в дверь и захлопнул ее за собой, чтобы не дать никому возможности улизнуть.

Крыша снова утонула в темноте. Римо до предела расширил зрачки и обрел зрение в темноте. Его окружали мальчишки.

Одного из них он мимоходом ударил по лицу — и за пояс к нему перекочевал еще один пистолет.

— О, черт, больно!

— Вот и хорошо! — одобрил Римо. — А теперь?

Он отвесил парню еще одну оплеуху, потом развернулся, нанес другому удар под зад и завладел третьим пистолетом.

— Сукин сын! — зарычал обезоруженный боец десяти лет от роду.

— А ты, оказывается, грубиян! — укоризненно заметил Римо и врезал сквернослову по уху. — Чтобы никакой ругани в школе!

Мальчишки бегали по крыше, точно щенки в поисках куска мяса, который они чуяли, но не могли разглядеть. Они боялись стрелять из опасения попасть в своего.

Римо же двигался среди них, раздавая налево и направо пощечины, подзатыльники, оплеухи, шлепки и пинки, а заодно отбирая у них оружие.

— Этот гад отнял у меня пистолет!

— И у меня!

— У кого-нибудь остался пистолет?

— На тебе! Получи оплеуху!

— Что за выражение, бесстыдник! — прикрикнул Римо. — Я живо отправлю тебя в кабинет к директору!

— У кого остался пистолет? — В голосе кричавшего слышалось такое отчаяние, какое редко кому приходится испытать на одиннадцатом году жизни.

— У меня, — откликнулся Римо. — Все ваши игрушки у меня.

— Я сваливаю. Ну ее в задницу, эту Кауфперсон! Пусть сама делает эту грязную работу.

— Не подходить к двери, пока я выбрасываю ваши хлопушки! — предупредил Римо.

Самый взрослый из парней, тринадцатилетний балбес, кинулся к двери и дернул ручку. В следующий момент он уже сидел на гудроне, чувствуя, как острые камешки впиваются ему в мягкое место.

— Я же предупреждал, чтобы никто не совался к двери, — с укором молвил Римо. — И не вздумайте тянуться к пугачам! С играми покончено!

Римо сорвал решетку с вентиляционной шахты и швырнул в нее пистолеты. Они заскользили по наклонной поверхности, а потом один за другим полетели вниз. Римо не знал, куда именно ведет труба, но слух подсказывал ему, что пистолеты находятся на глубине в семнадцать с половиной футов.

За спиной

у него послышался шепот. Шептуны полагали, что говорят достаточно тихо, чтобы Римо не разобрал ни слова.

— Дверь заклинило. Никак не открою…

— Тогда давайте на него набросимся!

— Ага! Только все сразу. И с размаху промеж ног!

Ребята толкались у двери, пока Римо шел к ним. Несмотря на темноту, теперь они различали его силуэт. Римо же видел их совершенно ясно, как средь бела дня.

— Всем хорошо видно? — спросил он. — Нет? Сейчас все устроим.

Мальчишки, стоявшие у самой двери, не почувствовали ничего, кроме движения воздуха перед своими носами. Затем они услышали звук удара и скрежет раздираемого металла; в следующее мгновение на крышу хлынул поток света — он проникал в дыру, проделанную Римо в стальной двери голой правой рукой.

— Ну вот, — бросил Римо, отступая на шаг назад, — так-то лучше. — Он улыбнулся, и его зубы блеснули, как кладбищенский мрамор.

Мальчишки стояли в молчаливом оцепенении, переводя взгляд с Римо на дыру в двери и обратно.

— Внимание, класс! — начал Римо, прикидывая, к каким средствам прибегла бы в подобной ситуации сестра Мэри-Элизабет в ньюаркском приюте. Скорее всего, не обошлось бы без ударов линейкой по рукам; Римо подозревал, что этот метод и сейчас сработал бы безупречно. Со времен сестры Мэри-Элизабет и ее казарменных методов воспитания минули десятилетия, общество в своем развитии ушло вперед на несколько световых лет, однако Римо чувствовал, что попадись ей эти дети в чуть более нежном возрасте — и им бы не пришлось толпиться среди ночи на крыше, умирая от страха в присутствии человека, которого они только что пытались отправить на тот свет.

— Наверное, вам хочется узнать, зачем я вас тут собрал, — продолжал Римо. — Дело в том, что в Комитет по образованию на вас поступают тревожные сигналы. Вы не учите уроки, не проявляете внимания в классе. Это правда?

Молчание. В темноте кто-то проговорил полушепотом:

— А шел бы ты…

Римо вычислил шептуна и одарил его ослепительной улыбкой.

— Вообще-то я ожидал несколько иного ответа, но к этому мы еще вернемся. Ладно, а теперь назовите мне столицу Венесуэлы. Кто-нибудь может ответить?

Снова молчание.

Римо протянул руку к двоим парням, стоявшим ближе к нему, и отвесил каждому по увесистой оплеухе.

— Класс не старается! Еще раз: столица Венесуэлы?

— Сан-Хуан? — робко предположил кто-то.

— Уже теплее, но еще не горячо. — Римо не помнил, как называется столица Венесуэлы, но точно знал, что это не Сан-Хуан. — Ну что ж, тогда все вместе попытайтесь извлечь квадратный корень из ста шестидесяти восьми. — Он подождал. — Никто не знает? Скверно. С арифметикой вы тоже не в ладах. Придется отметить это в отчете комитету по образованию.