Детские игры
Шрифт:
На самом входе Энглион замер: в проходе сидел человек. Мальчик. Он склонился над лежащей на полу одеждой, напоминающей упавшего человека, и замер, словно окаменел. Не окликнулся он и на слова Джино. Рыцарь осторожно приподнял голову мальчугана – и чуть не отшатнулся: глаза его были пусты, ни единой мысли не светилось в этих зеленоватых озёрах с расширенными зрачками. И стоило лишь убрать руку, как мальчишка вновь опустил голову, качнув копной медных волос.
Пожалуй, стоило оглядеться. И тут взор Энглиона упал на тяжёлый боевой арбалет, лежащий у вытянутого вперёд рукава. Такое оружие люди Риадана ещё не
Рыцарь склонился и осторожно поднял с земли стрелки и арбалет. Последний при этом зацепился за лёгкую ажурную корону, и та тихо и мелодично звякнула о пыльные камни.
Мальчишка словно очнулся. Он вскинул голову и злобно оскалился, зарычав, словно религиозный фанатик, на глазах у которого надругались над святыней. Не говоря ни слова, он подпрыгнул и мёртвой хваткой вцепился в глотку сэра де Батарди. И никакие силы не могли оторвать его. Сэр Энглион отступил к стене, но добился лишь того, что здорово треснулся мотающейся из стороны в сторону головой о каменную кладку.
Ингвальд ринулся на помощь Старшему. Обхватив голову нападавшего с двух сторон, он постарался направить сквозь свои пальцы поток миролюбия и спокойствия, как учили его дома. Звериный оскал медленно сменился расслабленностью, но безумие в глазах не угасло, оно лишь укрылось за стеной безразличия и усталости. Медноволосый адъютант и Советник Короля вновь безучастно склонился над останками своего бездыханного Владыки.
И когда Ингвальд отпустил руки, Старший вопросительно взглянул в глаза своему оруженосцу. Но тот лишь отрицательно покачал головой:
– Безнадёжен!..
Но Энглион, кажется, понял, что здесь случилось прежде, чем безумие охватило эльфа. И теперь, крепко сжимая арбалет, он сказал:
– Я верну эти вещи твоего владыки. Клянусь! Вот только стрелы… Постараюсь их оставить там… В Мальдене…
Путешествие по коридорам не сохранилось в памяти одной слитной картиной – так, цепочка несвязных обрывков. Осторожно пройти мимо опасного участка, где из пола может вылететь частокол лезвий; проползти под безобидным лучиком света – а если зацепишь, то тяжёлый каменный блок обрушится сверху; мимо тупика, в котором, скорчившись, лежит обгоревший труп в серебряной кольчуге; на перекрёстке ещё раз свериться с планом. Несколько раз Джино срывался в открывающиеся под ногой люки, и Энглион едва успевал подхватывать его; а однажды Джино пришлось бегом спасаться от мелкого камнепада с потолка, неся на себе неподъёмное тело Энглиона, оглушённого ударом булыжника.
– А ведь если мы справимся, то об этом походе будут легенды слагать, – заметил Энглион, когда они отдыхали в тупичке перед неизведанным участком пути.
– И наверняка всё расскажут не так. Мы там будем выглядеть сказочными героями, играючи вошедшими в замок и избавившими мир от колдуна. О десятках Рыцарей, разведавших путь, упомянут парой строк, а о нашем путешествии к замку скажут только «и ехали они три дня»…
– Начал, братишка, так договаривай, – улыбнулся Энглион. – А о Рийни вообще ничего не скажут. Несмотря на все твои чувства к ней.
– А что, Старший, так заметно? – хитро прищурился Джино.
– Слепой бы заметил, а я, как-никак, зрячий… Вот выберемся, да и свадьбу справим… Ну, брось краснеть. До свадьбы ещё дожить надо, а чтобы дожить, смотреть нужно в оба.
Кони беспокойно заржали, и Рийни в тревоге обернулась. Но – всё было тихо, даже птицы не нарушали тревожный покой.
Не в силах томиться ожиданием, девушка осторожным, крадущимся шагом двинулась к такой недалёкой громаде замка.
Издали чёрный и неприступный, он оказался вблизи грязно-кирпичного цвета, весь в прозелени от увившего стены плюща и дикого винограда. Огромная подкова крепостной стены подслеповато глядела пустующими бойницами на подходящую девушку. Слева стена завершалась готической аркой, за которой темнел знакомый по карте проход. На каменных плитах двора вперемешку с мусором и прошлогодними листьями валялось ржавеющее оружие. Выщербленные от ударов о сталь двуручные мечи, кривые ятаганы тварей, тонкие клинки эльфийской работы. И среди этого разнообразия служителей смерти мастодонтом выделялся огромный тролльский топор, чуть ли не по самую рукоять вогнанный в камень стены и выкрошивший целый холмик обломков.
Рийни склонилась над боевой сталью. Двуручник оказался тяжёл не только на вид. Поднять его ещё можно было, собрав все силы, но размахивать им?.. Ну уж…
Откуда-то из глубины памяти всплыло: «Если вы не умеете пользоваться двуручником, то просто поднимите его над головой, а затем роняйте на противника режущей кромкой! Остальное он сделает сам!..»
Меч звякнул по железу, перерубив ятаган, половинки которого брызнули в разные стороны. Что-то зашевелилось в кустах.
Вздрогнула, но когда утих первый страх, то лишь улыбнулась: обломок ятагана на лету зацепил торчащую из земли тонкую рапиру.
Рийни осторожно подошла к клинку и сомкнула пальцы на рукояти. Клинок легко выскользнул из земли, удобно улёгся в руке, словно был подогнан под тонкую девичью кисть. Взмах, другой, третий. Тонкий стон стали, рассекающей упрямый воздух, что-то смутно напоминал. Что-то давно и прочно забытое, что никак не могло выбраться из подсознания, достучаться до своей владелицы.
И словно отзвуком на песню клинка со стены сорвалось дикое переплетение лоз. И в правом торце стены, похожей на карте на воротник в портрете колдуна, появилась вторая арка. Неизвестный проход. Что там? Короткий путь или новые ловушки? Осторожно, каждую секунду ожидая подвоха, Рийни двинулась к новому входу. Пройти! Защитить! Защитить Сандро [4] от Мальдена! От безумного колдовства!
4
Мы специально не стали править проскочившее у авторов подлинное имя Соронсона-младшего, известного Рыцаря Серебряного Круга, лейтенанта УОКСа, а впоследствии – могущественного некромантера Сандро Соронсона
(прим. изд.)
Вспомнился старый сон, раз за разом повторяющийся каждое новолуние: она бежит по коридору, а навстречу ей по древним стенам летит, плывёт, ползёт колдовское сияние. Коридор со ступеньками, он всё выше и выше, идти всё трудней, что-то давит, отбрасывает назад. Сил всё меньше. И вот уже падает со звоном на серые ступени рапира, руки, словно крылья, метнулись в стороны – и боль. Боль от молний, пронзивших всё тело. А затем – вспышка – и забытьё, от которого в ужасе подскакиваешь в постели, не сразу осознавая, что это всего только сон…