Детский Мир
Шрифт:
— Эти деньги оплачены десятками тысяч безвинных жизней.
— Вот именно, — металлически жесткий голос Гуты. — И, если сейчас мы начнем с тобой рыпаться — до утра не доживем, ты это прекрасно знаешь. И знаешь, что президента России уже переизбрали — все, мажор миролюбия более не нужен. Нужна снова война, чтобы под шумок чужой драмы продолжить разграбление России.
— Как мы несчастны.
— Да, народ наш несчастен, и сам повинен в том, что поддался провокаторам. А впрочем, народ здесь бессилен, — тщательно проработанная глобальная операция, а
— Ужас!
— Да, для многих ужас. Но нам с тобой повезло: у кормушки сытнее, теплее. Так что иди, побыстрее заканчивай «восстановление» Грозного, а то скоро «войнушка» вновь начнется.
— Когда?
— Не знаю. Да, чувствую, скоро. Сам не видишь, как город наводнен боевиками, разъезжают открыто, всех впустили федералы.
— Дэла! Надо семью и родных вывезти побыстрее.
— Давно пора. Только особо не болтай. И, кстати, необходимо и своим, боевикам, помочь; все скидываются — кто как может.
— А если федералы узнают? Пособником боевиков назовут, расстреляют.
— Ныне не расстреляют. Этот негласный указ от них же и исходит.
— Что творится?!
— Ничего нового. Как издревле говорится: «разделяй и властвуй», а народ — быдло, ему хлеба и зрелищ. А чеченская война — ну, где лучшее зрелище устроишь?!
От невольно подслушанного Роза в шоке, в страхе; и боясь еще более кошмарное услышать, и от того не вытерпеть, закричать, она в ужасе прикрывала свои уши. Так и не поняла — то ли они вместе ушли, то ли Гута еще остался. Не смея шелохнуться, она окаменела в одной позе, от перенапряжения, оказалось, так и заснула. Неизвестно через какое время, но немалое, разбудил ее Туган:
— Эй, Роза, ты где? Вылезай, — негромко звал он ее в раскрытый люк. — Жива? Хе-хе, всю ночь о тебе думал, дрожал. Ведь Гута здесь ночевал.
Вся взъерошенная, помятая, еще более почерневшая от мрака подвала, насупленная Роза, прерывисто пыхтя, вылезла в столовую.
— Слава Богу, что ты не сунулась вверх, — неподдельный страх в глазах Тугана. — Кошмар что творится. Гута злой, любого готов загрызть.
— Съел бы он тебя, мир бы не оскудел, — съязвила она, и отряхивая подол платья, словно про себя. — Тряпка.
— Но-но, ты это о чем? — повысил голос одноклассник.
— Да так, о платье, — еле сдержалась она, и о другом, о более насущном. — Ты слышал, о чем Гута говорил?
— Нет, но догадываюсь.
— Война, вновь война будет, — будто он виноват, надвинулась Роза.
— Уже который год война, — горестно выдохнул Туган, и избегая ее взгляда, подошел к окну, слегка отодвинув занавеску, воровато выглядывая. — В этой войне я ничего не могу понять: кто с кем, и кто против кого? — он сделал паузу, наверное что-то обдумывая. — У Гуты много денег и две длани — вроде, служит федералам, Москве; и в то же время дружит с боевиками, по крайней мере, с чеченскими «генералами» в полном контакте. В общем, видимо, кого надо усластил, свои же выдали: брата Гуты своровал некто Бага
Роза стойко выдержала его испытующий взгляд, и глядя исподлобья:
— За что ж меня мучаете? Хотя бы теперь отпустите.
— Хм, «отпустить», — он вновь выглянул в окно. — Я не знаю, как тебя вновь перевести в бункер, весь двор охранниками Гуты кишит.
— Зачем в бункер, лучше сразу в могилу.
— Замолчи, дура! — Туган подошел к ней, скривил в гримасе лицо. — Ты окончания не знаешь.
— «Окончания»? — екнуло ее сердце, моментально перехватило дыхание. — Говори, не мучь, и так тошно.
— В общем, с этим Багой на контакт Гута вышел, сто тысяч долларов предложил; а Бага жмотом оказался — ни в какую, полмиллиона требует.
— Врешь! Бага денег не ведает, и не знает что это такое.
— Ха-ха-ха! А клялась, что не знаешь.
— Во-первых, не клялась, — выпятила она грудь, подбоченилась в гневе, — а во-вторых, эти деньги Баге были нужны, чтобы выкупить у федералов своих раненых товарищей.
— Гм, ты смотри, даже это ты знаешь. Как вы были близки!
— Не издевайся, — ноздри вздулись у Розы. — Продолжай.
— Ну, — Туган вновь подошел к окну, — раз ты многое знаешь, то и о дальнейшем догадываешься, — он замолчал.
— Не догадываюсь. Говори!
— Если вкратце. Гута инсценировал обмен. Брата вызволил, а вот Бага лихим парнем оказался, такой дерзкий, что, говорят в очередной раз ушел и скрылся, сама знаешь где.
— В подвале «Детского мира».
— Вот видишь, все ты знаешь, — ухмыльнулся Туган.
— А дальше что? — чуть ли не дрожит Роза.
— А дальше, не поверишь, сам переживаю, худо.
— Не томи! — почти срывается на плач ее голос.
— Рассказывают, что Бага был практически неуязвим в этом подвале. И так как не был в сговоре, а был настоящим бойцом, федералы не раз пытались его в этом логове уничтожить, даже газом морили. Не выходило. А Гута знал, что отныне Бага злейший враг, и спуску не дал бы. Говорят, отчаянный был боец.
— Неужели? — простонала Роза.
— Да. Гута хитрый и умный.
— Гута подлый и коварный мерзавец, подлец!
— Не шуми! — обеспокоенный Туган вновь выглянул в окно.
А Роза уже вконец обессилела, не села, а буквально упала на диван, и печальным шепотом:
— Говори, что эта дрянь натворила?
— В этом доме над «Детским миром» жил.
— А-а! Мальчик?! — как ошпаренная вскочила Роза.
— Не шуми! Не шуми! — бросился к ней одноклассник, ладонью прикрывая ей рот.
— Все-все, не шумлю, — вырывалась она. — Что с ним? Говори!
— Точно не знаю, понаслышке. Словом, этот Мальчик, частенько ходил на базар; то ли побирался, то ли еще как. В общем, возвращался он сегодня утром с пакетами, а его прямо у подъезда поймали какие-то подростки-оборванцы — Гута их подослал. Обобрали они Мальчика, стали издеваться, бить. Он ревет, говорят какую-то бабушку на помощь звал.