Детский сад
Шрифт:
«От Консенсуса мне, видно, деваться некуда».
— И здесь. — Руг приложила руку к сердцу.
«Но не здесь», — подумала Милена о своем теле, лежащем на кирпичном полу.
— Я хочу свободы, — прошептала она.
Рут посмотрела на нее с любовью и жалостью. Обнадеживать ее не было смысла — впереди только боль и разочарование.
— Ну так, может, ты ее и получишь, — сказала она не совсем искренне и тронула Милену за руку. — Я сейчас, — и ушелестела.
Майк,
— Я должен тебе что-то сказать, — заговорил он. — Я подхватил от тебя вирус. Рецептор превратился в передатчик. Я уловил тебя. Ты понимаешь? Ты теперь постоянно в моем мозгу. Как у тебя Хэзер.
«Как все-таки странно. Впечатление такое, будто я разбрасываю себя повсюду, как листву».
— Так вот откуда ты знаешь про Хэзер, — догадалась Милена. — Получается, ты действительно знал. И про те гобелены.
Ее удивляла слабость собственного голоса.
Майк кивнул.
— Хэзер не умрет! — воскликнула Милена с блаженством облегчения: Хэзер останется, не уйдет вместе с ней. — Передай ей от меня привет, — сказала она. — И обязательно скажи Элу, ладно? Пускай приходит к ней пообщаться.
— Я знаю о них, — торопился Майк. — И о Ролфе тоже знаю. Я теперь знаю все. — Он указал себе на виски. — Так что тебе не надо за меня волноваться. Если я тебя вообще как-то волную. Тю-ю!
Вот она, такая знакомая, типичная Ролфина усмешечка, с непременным пожиманием плечами.
— Одному мне не быть. Для общения у меня по-прежнему будешь ты. Я и ребенку о тебе расскажу, все-все. И ты тоже сможешь с ним разговаривать. Через меня. — Он улыбнулся со всей своей наивной искренностью. — Я как раз это имел в виду, когда впервые сказал, что хочу ребенка. «Никакого вреда не будет», — сказал я. И это правда. Ведь так? Видишь, это все правда.
По-прежнему стоя на четвереньках, он наклонил голову и поцеловал ее в лоб. Милене удалось обвить его шею одной рукой, худющей, свисающей как плеть.
— Я люблю тебя, — сказала она. В первый раз.
Улыбка Майка осталась прежней. Она была такая же наивно-счастливая. Не смягчилось в своей ласковой серьезности и выражение глаз.
— А что? Может, действительно любишь. По-своему, — отреагировал он.
Жаркий нарост у Милены на плече, видимо, вызрел окончательно. Он лопнул.
— Ой, — выдохнула Милена, ощутив, что произошло. Она прикоснулась к лоскуткам разорвавшейся плоти. Кончики пальцев стали мокрыми, но это была не кровь. На них был чистый растительный сок.
— Милена, ты посмотри! — воскликнул Майк Стоун и протянул ей что-то.
Это была роза. Человеческая
— Это рак, — сказала Милена. — Значит, она бессмертна. Посади ее, и она никогда не погибнет.
На этом разрывы плоти не закончились. Что-то как будто зашевелилось в рукаве халата. Милена попыталась вытряхнуть это что-то, и оттуда, оставляя сукровичный след, выбралась на пол малюсенькая черепашка. Милена рождала живые воспоминания.
Живот заскрипел, как сухая кожа. В нем словно открылась брешь. Там тоже что-то зашевелилось. Милена кое-как развела полы халата.
Это было нечто новое.
Гладкое, розовенькое, с удлиненным носиком и круглыми ушами. У Милены под грудью жухлым трупиком лежала войлочная кукла Пятачка. А из нее, словно стряхнув эту мертвую оболочку, успел выбраться новый Пятачок — живой Пятачок! Он вылез и огляделся с тревожным любопытством. Майк Стоун, потянувшись, взял его за лапку.
— Привет, малыш, — сказал он ласково.
Кукленок с комичной торопливостью слез с Милены.
Послышалось знакомое шуршание.
— Силы небесные, — пробормотала Рут, входя к ним.
Пятачок с добродушным любопытством вскинул на нее мордашку и, блестя глазенками, навострил ушки.
— Молодцы. Спасаются, пока могут, — слабо улыбнулась Милена.
Рут все качала головой.
— Ну прямо не знаю, прямо не знаю, — приговаривала она. А потом, повернувшись, вышла в Зал Считывания.
«Когда это происходит — сейчас? — недоумевала Милена Вспоминающая. — Или несколькими мгновениями раньше? Или это уже случилось? Что-то не помню. Я кто: та, что живет, или та, что вспоминает?»
— Все в порядке, — заверял Майк посторонние руки, помогающие ему выпрямиться. Носилки подняли. Майку надо было отпустить Милену. Локтем он прижимал к себе черепашку и Пятачка. Пятачок держал розу. Их всех усадили на стул Майка и понесли через залитый фиолетовым светом коридор-гармошку впереди Милены в Зал Считывания.
В помещении стоял высокий человек в белом. В прозрачной пластиковой маске.
— Вам что, мало вирусов? — неодобрительно спросил он. — Все должны быть в белом.
Доктор. Представитель высшей касты во всей иерархии Братств. Доктора надзирали за Режимом Общественного Здоровья. Они же присматривали за Консенсусом.
— А это что за ерунда? — спросил Доктор, указывая на Пятачка.
— Новая… — Майк не находил нужного слова, — новая жизнь.
«Vita Nuova»— прошептал откуда-то посторонний голос.
— Все обработано ультрафиолетом, — поспешила заверить Доктора Рут. Руку она держала у Майка на плече.