Детский сад

Райман Джефф

— В новую комнату? — Ролфа, лучась от восторга, подскочила с пола, где успела было устроиться. Теперь она то и дело жизнерадостно стукалась то о дверной косяк, то о подоконник. Кровати, плитки, посуда, ворохи бумаг — все это перекочевало из комнаты в комнату меньше чем за час.

— Пойду куплю всем нам ужин, — деловито засобиралась Сцилла. — Дожидайтесь!

Новая комната оказалась меньше прежней, к тому же из нее не было вида на реку. Волна ажиотажа, нахлынувшего в связи с преследованием и переездом, сменилась

у Ролфы скукой и брюзжанием.

— Ну вот, тут вообще места нет, — уставясь перед собой, ворчала она.

— Почему, места вполне достаточно. И все нужное есть.

— А под пианино — нет!

Пианино?

«Ролфа, да сколько же у тебя денег? Хватит ли тебе на еду — на месяц, на два? А у меня, по-твоему, их сколько?»

Милене пришлось пояснить ей, что жизнь теперь пойдет по-иному. Что придется жить скученной и куцей во всех смыслах жизнью людей.

— Мы ютимся в коробчонках, Ролфа, — открывала ей глаза Милена. — На наши заработки у нас высоко не взлетишь и далеко не разбежишься. И роялей у нас нет. В наших комнатах их попросту негде ставить.

— Тогда где же мне играть?

— У нас есть репетиционные залы, в Зверинце.

— Меня же туда не пустят! — Ролфа начала расхаживать из угла в угол.

Милена осознала: что-то непременно должно произойти, причем достаточно быстро. При такой жизни их надолго не хватит. Надо, чтобы что-то произошло с ее музыкой.

— Но ты всегда можешь петь, — напомнила Милена.

— Петь? Гдея могу петь? Если я начну петь здесь, на меня все начнут шикать. А если за мной шпионит Нюхач, я вообще должна сидеть тише воды ниже травы.

Сцилла с обещанным ужином не пришла. Вместо нее пришел Джекоб с сообщением.

— Он в вашей старой комнате, — сказал он. — Тот высокий, худощавый мужчина. И никак не уходит. Сидит на кровати. Сцилла уже на несколько раз, чтобы запутать следы, пропела в уме арии из «Мадам Баттерфляй». Но он эту оперу знает, и ей не удалось сбить его со следа. Я сказал ей: «Сцилла, вас в кафе дожидаются друзья», чтобы у нее был какой-то повод уйти. Она попросила его покинуть помещение, но он лишь покачал головой. Как долго он там пробудет, я не знаю. Но думаю, что он вскоре придет сюда.

Пришлось перебираться снова. На этот раз это было уже не весело, а утомительно. Они обменялись комнатами с приятелем Сциллы — популярным молодым актером, который не преминул превратить переезд в бенефис своей снисходительности и благородства. Милене в отместку расхотелось разыгрывать перед ним сцену благодарности.

Ночь они провели в своем новом, мрачноватого вида убежище. Из страха быть обнаруженными они даже не зажгли свечу. Переговаривались шепотом. Ролфа не переставая расхаживала из угла в угол.

— Когда я плохо себя вела, папа запирал меня в платяном шкафу, —

пустилась она в воспоминания. — Было очень темно, и я знала, что никто туда ко мне не придет. Поэтому постепенно привыкла сидеть там и напевать, в темноте. И так с этим свыклась, что потом специально что-нибудь вытворяла — скажем, не заправляла постель или устраивала кавардак на кухне, — лишь бы меня снова заперли. Темнота была единственным местом, где я могла петь. А здесь я и петь не могу. К тому же так тесно, что с трудом передвигаюсь.

И Милена вновь ощутила отзвук какого-то воспоминания. «Где-то это уже было со мной», — мелькнуло в уме. Некая привычка, схема, шаблон — то, куда можно невзначай кануть как в омут, если вовремя не опомниться. Словно бы ее, схватив, переметнули во взрослое состояние так быстро, что какая-то часть ее не поспела следом. Какое-то странное, неокрепшее существо, бывшее когда-то ею, не успело перепрыгнуть и осталось в прошлом. Детская сущность не уяснила того, что произошло. Может, она все еще там, в прошлом, по-прежнему шлет отзвуки слов.

Не помню точно, но не исключено, что я, возможно, разговаривала с вновь прибывшими. Должно быть, сироты в том Детском саду плакали по своим покинутым домам; даже по тем из них, которые были им прежде ненавистны. И сама мысль о бесприютных детишках показалась вдруг безотчетно трогательной. «Возможно, я тоже вот так сидела с ними ночью в темноте».

И вот он передо мной, ребенок, с которым я сейчас разговариваю. В этот миг Милена понимала, что происходит в душе у Ролфы: та по-прежнему оставалась ребенком. И надо какое-то время за ней присматривать, заботиться о ней.

— А ты не можешь петь в тишине? Ну, как бы про себя?

— Это не одно и то же, — ответила Ролфа обиженно.

Видимо, ей придется стать частью Консенсуса. Если она туда вольется, тогда ее смогут поместитьв театральное Братство. По крайней мере, разрешат пользоваться репетиционными помещениями. И будут ей приплачивать, дадут какие-никакие деньги и жилье. Если же ничего не произойдет, то она уйдет. Ей придетсяэто сделать. Какая в таком случае разница между этим местом и Антарктикой? Все одно — ссылка. Милена как-то не подумала, что различие между ними — в ней самой.

ТОЙ НОЧЬЮ МИЛЕНА снова не могла заснуть. Все пыталась придумать, что бы такое предпринять. Попросить Джекоба напеть музыку, которую он запомнил? Заманить Ролфу в один из кабинетов власть предержащих и уговорить ее спеть, как она умеет? Наконец Милена так и уснула, сидя на полу, положив на кровать лишь голову и плечи.

В какой-то момент она резко очнулась и села, понимая, что все-таки позволила дремоте себя сморить. За окном было по-прежнему темно. Плечи у Милены оказались укутаны покрывалом.