Детство Иисуса

Кутзее Джон Максвелл

На повороте к Нуэва-Эсперанце он останавливается выпустить новенького.

– Мы уже приехали к врачу? – спрашивает мальчик.

– Еще нет. Здесь мы расстаемся с нашим другом. Он поедет дальше на север.

– Нет! Он должен остаться с нами!

Он обращается к Хуану:

– Мы можем вас высадить здесь или же поехали с нами в город. Выбирайте.

– Поеду с вами.

Хирургическое отделение они находят без труда. Доктор Гарсиа ушел по вызову, сообщает им медсестра, но они могут его подождать.

– Пойду

поищу что-нибудь на завтрак, – говорит Хуан.

– Нет, не пойдешь, – говорит мальчик. – Потеряешься.

– Не потеряюсь, – говорит Хуан. Кладет ладонь на дверную ручку.

– Велю тебе остаться! – рявкает мальчик.

– Давид! – одергивает его он, Симон. – Что на тебя сегодня нашло? Нельзя так разговаривать с посторонним человеком.

– Он не посторонний. И не зови меня Давидом.

– И как прикажешь тебя звать?

– Зови меня моим настоящим именем.

– Каким же?

Мальчик молчит.

Он обращается к Хуану.

– Идите прогуляйтесь. Встретимся здесь же.

– Нет, я, пожалуй, останусь, – говорит Хуан.

Появляется врач – невысокий коренастый мужчина энергичного вида, с копной серебристо-седых волос. Он взирает на них с видом шуточной тревоги.

– Что это? И собака! Чем я могу всем вам помочь?

– Я обжег руку, – говорит мальчик. – Дама помазала маслом, но все равно больно.

– Ну-ка гляну… Так-так… Должно быть болезненно. Пойдем со мной в кабинет, посмотрим, что можно сделать.

– Доктор, мы тут не из-за руки, – говорит Инес. – Вчера вечером произошел несчастный случай с огнем, и наш сын теперь не видит, как следует. Посмотрите его глаза, ладно?

– Нет! – кричит мальчик, восставая против Инес. Поднимается и пес, топает через приемную и устраивается подле мальчика. – Я же говорю вам – я вижу, это вы меня не видите, потому что я в плаще-невидимке. Он делает меня невидимым.

– Можно я гляну? – говорит доктор Гарсиа. – Твой хранитель мне даст?

Мальчик кладет властную руку собаке на ошейник.

Врач снимает темные очки с носа мальчика.

– Видишь меня? – спрашивает он.

– Вы – малюсенький-премалюсенький, как муравей, и машете лапками и говорите: «Видишь меня?»

– Ага, понятно. Ты невидимый, и никто из нас тебя не может видеть. Но к тому же у тебя болит рука, и она-то не невидимая. Ну что, пойдем в кабинет, и ты мне дашь осмотреть твою руку – твою видимую часть?

– Хорошо.

– Можно и мне с вами? – говорит Инес.

– Чуть погодя, – говорит врач. – Сперва мы с молодым человеком потолкуем наедине.

– Боливар должен идти со мной, – говорит мальчик.

– Боливар может с тобой пойти, если будет вести себя хорошо, – говорит врач.

– Что на самом деле случилось с вашим сыном? – спрашивает Хуан, когда они остаются одни.

– Его зовут Давид. Он играл с магнием, магний загорелся,

и его ослепило вспышкой.

– Он говорит, что его зовут не Давидом.

– Он много чего говорит. У него плодовитое воображение. Имя Давид ему дали в Бельстаре. Хочет другое – пожалуйста.

– Вы из Бельстара? Я тоже.

– Тогда вы в курсе, какая там система. Наши здешние имена нам дали там, но можно было с тем же успехом раздать номера. Номера, имена – все в равной мере условно, в равной мере случайно, в равной мере не важно.

– Вообще-то случайных чисел не бывает, – говорит Хуан. – Скажете: «Задумай случайное число», а я – «96513», потому что это число первым пришло на ум, однако оно не случайно – это номер моей социальной карты, или старый номер телефона, или еще что-нибудь в этом духе. За любым числом есть причина.

– А, так вы тоже нумерологический мистик! Вам с Давидом нужно школу основать. Вы будете учить тайным причинам, стоящим за числами, а он – как перебраться от одного числа к другому и не упасть в вулкан. Конечно же, пред оком Господним нет случайных чисел. Но мы не живем пред оком Господним. В мире, где мы живем, есть случайные числа, случайные имена и случайные события – вас случайно подобрали на машине, в которой сидели мужчина, женщина и ребенок по имени Давид. И пес. Какая за этим событием тайная причина, по-вашему?

Хуан не успевает ответить: дверь в кабинет распахивается.

– Пожалуйста, войдите, – говорит доктор Гарсиа.

Они с Инес входят. Хуан медлит, но из кабинета слышится чистый юный голос мальчика:

– Он мой брат, пусть тоже войдет.

Мальчик сидит на краю кушетки, на губах – улыбка безмятежной уверенности, темные очки вздеты на макушку.

– Мы хорошенько поговорили с нашим юным другом, – говорит доктор Гарсиа. – Он объяснил мне, как вышло, что он для нас невидим, а я ему объяснил, почему он нас видит насекомыми, что машут усиками, пока он летает над нами в вышине. Я сказал ему, что мы бы хотели, чтобы он видел нас такими, какие мы на самом деле есть, – не насекомыми, а он попросил, чтобы мы в свою очередь, когда опять сделается зримым, тоже видели его таким, как он на самом деле есть. Я точно излагаю нашу беседу, молодой человек?

Мальчик кивает.

– Наш юный друг говорит вот еще что, – врач многозначительно смотрит на него, Симона, – что вы ему не настоящий отец, а вы, – он глядит на Инес, – не настоящая мать. Я не прошу вас оправдываться. У меня своя семья, и я знаю, что дети иногда говорят дикости. И тем не менее, не хотите ли вы что-нибудь добавить?

– Я его настоящая мать, – говорит Инес, – и мы спасаем его от отправки в исправительную школу, где из него сделают преступника.

Инес, сказав все, что желала, сжимает губы и дерзко сверкает глазами.