Детство Тёмы (Семейная хроника - 1)
Шрифт:
Тёма посмотрел на Вахнова.
Вахнов молча, сосредоточенно поднял вверх палец.
Вошел учитель географии, желтый, расстроенный. Он как-то устало, небрежно сел и раздраженно начал перекличку. Он то и дело харкал и плевался во все стороны. Когда дошло до фамилии Карташева, Тёма, по примеру других, сказал:
– Есть.
Учитель остановился, подумал и спросил:
– Где?
– Встань!
– толкнул его Вахнов. Тёма встал.
– Где вы там?
– перегнулся учитель и чуть не крикнул: -
Тёма выбрался, получив от Вахнова пинка, и стал перед учителем.
Учитель смерил глазами Тёму и сказал:
– Вы что ж? Ничего не знаете из пройденного?
– Я был болен, - ответил Тёма.
– Что ж мне-то прикажете делать? С вами отдельно начинать с начала, а остальные пусть ждут?
Тёма ничего не ответил. Учитель раздраженно проговорил:
– Ну, так вот что, как вам угодно: если чрез неделю вы не будете знать всего пройденного, я вам начну ставить единицы до тех пор, пока вы не нагоните. Понятно?
– Понятно, - ответил Тёма.
– Ну, и ступайте.
– Ничего, - прошептал успокоительно Вахнов.
– Уж без того не обойдется, все равно, чтобы не застрять на второй год. Ты знаешь, сколько я лет уж высидел?
– Нет.
– Угадай!
– Больше двух лет, кажется, нельзя.
– Три. Это только для меня, потому что я сын севастопольского героя.
Следующий урок был рисование. Тёме дали карандаш и бумагу.
Тёма начал выводить с модели какой-то нос, но у него не было никаких способностей к рисованию. Выходило что-то совсем несообразное.
– Ты совсем не умеешь рисовать?
– спросил Вахнов.
– Не умею, - ответил Тёма.
– Сотри! Я тебе нарисую.
Тёма стер. Вахнов в несколько штрихов красиво нарисовал ему большой, выпуклый, с шишкой нос.
– Разве он похож на этот нос?
– спросил огорченно Тёма, сравнивая его с моделью римского носа.
– Ну, вот глупости, ты можешь рисовать всякий, какой захочешь... Лишь бы был нос. Ну, скажешь, что у дяди твоего такой нос... вот и все. Это все глупости, а вот хочешь, я покажу тебе фокус, только крепко держи.
Вахнов сунул в руку Тёмы какой-то продолговатый предмет.
– Крепко держи!
– Ты что-нибудь сделаешь?
– Ну вот... только держи... крепче!
– И Вахнов с силой дернул шнурок.
В то же мгновение Тёма с пронзительным криком, уколотый двумя высунувшимися иголками, хватил со всего размаха Вахнова по лицу.
Учитель встал со своего места и пошел к Тёме.
– Только выдай, сегодня же отделаем под шинелями, - прошептал Вахнов.
Учитель, с каким-то болезненным, прозрачным лицом, с длинными бакенбардами, с стеклянными глазами, подошел и уставился на Тёму.
– Как фамилия?
– Карташев.
– Встаньте!
Тёма встал.
–
Тёма молчал.
– Ваше рисование?
Тёма протянул свой нос.
– Это что ж такое?
– Это моего дяди нос, - отвечал Тёма.
– Вашего дяди?
– загадочно переспросил учитель.
– Хорошо-с, ступайте из класса!
– Я больше не буду, - прошептал Тёма.
– Хорошо-с, ступайте из класса.
– И учитель ушел на свое место.
– Иди, это ничего, - прошептал Вахнов.
– Постоишь до конца урока и придешь назад. Молодец! Первым товарищем будешь!
Тёма вышел из класса и стал в темном коридоре у самых дверей. Немного погодя в конце коридора показалась фигура в форменном фраке. Фигура быстро подвигалась к Тёме.
– Вы зачем здесь?
– наклонясь к Тёме, спросил как-то неопределенно мягко господин.
Тёма увидел перед собой черное, с козлиной бородой лицо, большие черные глаза с массой тонких синих жилок вокруг них.
– Я... Учитель сказал мне постоять здесь.
– Вы шалили?
– Н... нет.
– Ваша фамилия?
– Карташев.
– Вы маленький негодяй, однако!
– проговорил господин, совсем близко приближая свое лицо, таким голосом, что Тёме показалось, будто господин этот оскалил зубы. Тёма задрожал от страха. Его охватило такое же чувство ужаса, как в сарае, когда он остался с глазу на глаз с Абрумкой.
– За что Карташев выслан из класса?
– спросил он, распахнув дверь.
При появлении господина весь класс шумно встал и вытянулся в струнку.
– Дерется, - проговорил учитель.
– Я дал ему модель носа, а он вот что нарисовал и говорит, что это нос его дяди.
Светлый класс, масса народа успокоили Тёму. Он понял, что сделался жертвой Вахнова, понял, что необходимо объясниться, но, на свое несчастье, он вспомнил и наставление отца о товариществе. Ему показалось особенно удобным именно теперь, пред всем классом, заявить, так сказать, себя сразу, и он заговорил взволнованным, но уверенным и убежденным голосом:
– Я, конечно, никогда не выдам товарищей, но я все-таки могу сказать, что я ни в чем не виноват, потому что меня очень нехорошо обманули и ска...
– Молчать!!
– заревел благим матом господин в форменном фраке. Негодный мальчишка!
Тёме, не привыкшему к гимназической дисциплине, пришла другая несчастная мысль в голову.
– Позвольте...
– заговорил он дрожащим, растерянным голосом, - вы разве смеете на меня так кричать и ругать меня?
– Вон!!
– заревел господин во фраке и, схватив за руку Тёму, потащил за собой по коридору.
– Постойте...
– упирался сбившийся окончательно с толку Тёма.
– Я не хочу с вами идти... Постойте...