Девастатор
Шрифт:
— Как же не смешно. Куда же он теперь — без штанов, без денег? — пробормотал Илья.
— Я бы тебе сказал, куда в таком виде отправляли людей те же фашисты. Но при дамах не буду. Смешно ему! Это страшно, а не смешно, — прорычал демон Борисов.
Впрочем, он знал, что в работе на его озорников можно положиться, и ворчал больше для вида. Спросив разрешения у Ирины, майор закурил, и, когда он выпускал дым из ноздрей, Рубцова поняла, чего ему не хватало для полноты образа. Коллеги тоже оценили удачный штрих: животом и грудной клеткой она почувствовала то удовольствие, которое излучали Виталий и Илья. А изумление, что доносилось от Ахмерова, было смешано со страхом: прапорщик никак не мог привыкнуть к шуткам продвинутых по астому товарищей.
Юрий Николаевич был наглухо закрыт для астома. Ирина, подстегиваемая профессиональным самолюбием, долго билась, пытаясь пробудить в нем хоть какие-то ассоциативные связи, но тщетно. В этой твердокаменной непроницаемости ей виделись одновременно и недостаток, и сила Борисова. Управлять им, пытаться внушить что-либо тоже было совершенно невозможно.
— А нам с Ренатом предстоит командировка, — вполголоса проговорил майор. —Ренат, слыхал? Что ты уставился на меня, как на тень отца Гамлета?
— Хорошо, — выдавил из себя зачарованно глядевший на начальника Ахмеров.
— Но это не донской монстр? — спросил Ларькин.
— Нет, пришла беда, откель не ждали. В Татарию поедем. Посему Ахмеров мне там будет нужнее всех, — майор на глазах терял свой устрашающий облик: заинтригованные новостью шутники все настроились на серьёзный лад.
— Начальство озадачило? —понимающе кивнул Виталий.
— Не совсем. Скорее, братская помощь дружественному отделу. Да ты, вероятно, знаешь заказчика. Некто Тимашов, подполковник. Он у вас наверняка появлялся.
— Знаю, —снова кивнул Ларькин. ГРАС существовал без малого два года, его сотрудники раньше служили в разных отделах.
Ирине вдруг вспомнился телефонный звонок, раздавшийся в кабинете Борисова накануне выходных. Вообще-то его телефон пробуждался от спячки крайне редко. Прямо сказать, почти никогда и не звонил, потому что борисовский номер был известен двоим-троим. Информация стекалась к Борисову другими путями, а от него она и вовсе не должна была никому поступать. Рубцова тогда принесла майору очередной расшифрованный текст, и тот приветливым жестом предложил ей сесть, но Ирина не спешила воспользоваться его приглашением. У неё было ощущение, что очень скоро её так же приветливо выпроводят. Так и вышло: Борисов едва успел, как он это делал, на пятой скорости, прочесть манускрипт, как раздался тот самый звонок, и майор сотрудницу отпустил. Почему этот эпизод вспомнился Ирине в связи с татарским делом, она не могла бы объяснить. Обострение интуиции. Вот только на те выходные Борисов отправился на охоту, а оставшийся в штабе дежурить Ларькин сказал Ирине недоуменно:
— Как-то он необычно подробно инструктировал меня на прощание. Словно опасался, что может не вернуться в понедельник.
— Слава Богу, —Борисов вывернулся благополучно, однако он был "слегка озадачен".
— Так вот... Взрыв на стоянке свежеизготовленных "КамАЗов". Там много у них неясностей, но нас пригласили разобраться с физикой взрыва. Не могут они понять, что там рвануло. Остатки детонировавшего вещества на месте отсутствуют. Предлагается изучить площадку на предмет... аномальности, — Борисов чуть запнулся, он не любил это слово. — ещё и поэтому мне нужен будет там именно Ренат. Инспектирование надо будет делать всерьез. Понял?
Прапорщик важно кивнул.
"Что же это за дружественный отдел, которого Юрий; Николаевич настолько опасается?"— подумала Ирина. После совещания она спросила у Виталия, где работает подполковник Тимашов.
— Твой коллега по борьбе с терроризмом, — был ответ.
Теперь стало более-менее понятно, почему Тимашов обратился к майору за помощью. По старой памяти. Борисов сам работал в антитеррористическом отделе с момента его создания. А до этого он занимался, насколько ей было известно, больше самим терроризмом, чем борьбой с ним. Служил в спецвойсках КГБ, прошёл Анголу,
К тому же, Лесник теперь далеко — хотя и не в географическом смысле. Он здесь, в Москве, но далеко. А Борисов всегда рядом и производит впечатление человека, который уже прошел свою "тропу войны" и начал думать о душе. А потому особенно внимателен к подрастающему поколению, в том числе и к ней, Ирине Рубцовой. Она нашла своего отца-командира и довольно неожиданно для себя самой почувствовала, как он ей дорог.
Ночью ей приснился Большаков. Они шли по морю, аки посуху. Ветер приятно холодил кожу, которую поджаривало утреннее солнце. Волны подбрасывали их вверх и сбивали с ног, но каким-то чудом ей удавалось сохранить вертикальное положение. Илюша был необычно красив —наверное, таким он хотел бы себя видеть. Клип, безусловно, подбросил ей Илья —в последнее время он продвинулся настолько, что научился программировать сны. Слава Богу, у него хватало такта не надоедать ей каждую ночь — и Ирина могла смотреть и собственные сновидения. Тогда ей нередко снился Ларькин.
"Непонятно всё-таки, почему Юрий Николаевич опасается старого боевого товарища," —это первое, о чем подумала Ирина, проснувшись утром. Видимо, эта мысль всерьез её беспокоила, раз прорвалась через навеянные грезы.
И был ещё один неприятный момент. Товарищи по работе оказались настолько симпатичными ребятами, что она очень редко вспоминала — сознание стремилось избавиться от этих мыслей, — зачем Лесник устроил её в ГРАС. Она должна была информировать его (и тех, кто за ним стоял) о том, чем занималось данное подразделение. Надо ли объяснять разведчику, что информация — это оружие? Нужно ли быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Лесник, очевидно, работает на того самого Тимашова? А значит, и она...
Рубцова понимала, что играет пусть не первую, но уже далеко не последнюю скрипку в ГРАСе. Ей нравилось чувствовать себя единственной женщиной в этом старом особняке в Хлебниковом переулке, заваленном антикварной мебелью и уютно обсаженном деревцами. Нравились её мужички, хозяйкой которых она уже себя ощущала. Она не испытывала ни малейшего желания им вредить и "сдавать" их кому бы то ни было. Даже самому близкому другу.
Глава 2
Юрий Александрович Караулов привстал, услышав в трубке покашливание своего начальника, полковника Горельцева.
— Капитан, срочно зайдите ко мне.
Юрий Александрович одернул китель и поторопился на зов начальства, гадая по дороге, что могло быть тому причиной. В кабинете полковника сидели двое незнакомцев: мужчина и женщина. Хмурясь, Горельцев сказал:
— Одно из порученных Вам дел заинтересовало смежников. Вот, познакомьтесь.
Капитан представился. Незнакомец — лицо у него было мужественное, черты правильные —сказал, что его зовут Грибовым Дмитрием Александровичем. В чине капитана. Женщина назвалась без отчества, просто Ольгой Лесниковой. В странном сочетании фамилий Юрию Александровичу почудился какой-то юмор, хотя вообще-то ему было не до смеха. Оказалось, что контрразведчиков интересует явный "висяк": безнадежное дело, возбужденное по настоянию какого-то занудного чудака, который утверждал, что некий алкаш прямо у него на глазах растворился в воздухе, оставив на земле всю одежду и шестьдесят рублей наличными.