Деваться некуда
Шрифт:
— Да, ничего. Брюнет с зелеными глазами и загадочным видом. Очень раздражал своим французским акцентом, в подражание Морису Шевалье{40}, и своей мнимой значимостью.
— А с Умой Бронстин он тоже переспал?
— Эммой Бронстин?
— Умой. Это имя тебе ни о чем не говорит?
— Совершенно ни о чем.
На радиофонографе заиграл следующий диск. Нарцисс встал и легко, чуть ли не пританцовывая, направился к высокому стеллажу с выдвигающимися папками, одна из которых, на третьем уровне, оставалась пустой.
Мой
Нарцисс достал еще один желтый конверт из крафт-бумаги. Сел напротив меня. Как всегда, плавно. Даже грациозно. И разложил на столе очередную серию снимков.
Я действительно видел разное, но здесь была просто жуть: голое изувеченное тело лежащей девушки, мокрые длинные волосы, прилипшие к коже, но не лица. Судя по узорчатому кафелю, снимки сделаны на краю бассейна. Ужасные фотографии для судмедэксперта, в которых напрочь отсутствовала художественность; кафель, например, можно было бы откадрировать и получше. Все тело в синяках, скривленный рот с уродливыми следами ожога. Низ живота также выжжен. Меня передернуло, я отвел глаза. На другом, менее жестоком снимке снизу выглядывал кончик ботинка полицейского, который фотографировал: двухцветная модель «Валентайн», которая, по моему скромному мнению, вышла из моды еще до войны; ну да ладно, ведь люди могут одеваться, как им хочется, не так ли?
— Угасшую Уму Бронстин… Хм… Слово не очень уместное… В общем, покойную нашли сегодня утром в бассейне перед ее домом, в южном квартале, около Холлвэй-драйв. Убийство совершено вчера вечером. Ее сначала пытали, а затем утопили, именно так — в указанном порядке. Ты ведь понимаешь, что в такое время года ей вряд ли захотелось бы позагорать в саду и искупаться в бассейне. А ожоги — это от клейма для скота.
Выдержав паузу, Нарцисс с легким удивлением добавил:
— Совсем как у Миледи де Винтер в «Трех мушкетерах»…
— В трех мушках [4] … что?
— В «Трех мушкетерах». Это название романа, причем французского.
— А-а…
— Александра Дюма. Кстати, в романе этих мушкетеров четверо.
— И давно ли, Нарцисс, ты читаешь французские романы? И как давно ты вообще читаешь?
Он поморщился. Я прекрасно знал, что Нарцисс, претендующий на рафинированность, воспринимает любое указание на свое невежество как худшее из оскорблений.
— И кто же эта миссис Винтер? Я не понял, к чему все это.
4
Шутка
— Де Винтер. В романе это куртизанка. Но главное, что ее заклеймили раскаленным железом, потому что она была преступницей. В то время именно так и поступали, но с тех пор традиции утрачены. Ее пометили клеймом с изображением лилии. А в интересующей нас истории Уме Бронстин выжгли букву «Ф».
— «Ф»?
— Фрэнк, перестань повторять за мной. Да, букву «Ф», как в словах «француз», «Фаренгейт», «Франклин» и во всех остальных, начинающихся с «Ф». Значит, ты эту девушку совсем не знаешь?
Я перевернул фотографию. На обороте с ошибкой, выдававшей поспешность, было написано: «Ума Бронстейн 9 декабря 1950 г. Саус-Дистрикт».
Я покачал головой и придал лицу самое убедительное выражение недоумения, какое только было у меня в наличии. Конечно, ужасно, но это меня несколько успокоило. Должен признаться, что если бы я знал эту Уму Брон-как-ее-там, то я бы всерьез встревожился.
Нарцисс аккуратно сложил фотографии в конверт. И, не поднимая головы, пробормотал:
— Видишь ли, Фрэнк, конечно, ужасно, но это меня несколько успокоило. Должен признаться, что если бы ты знал эту Уму Брон-как-ее-там, то я бы всерьез встревожился.
— С ума сойти! Я только что сказал про себя то же самое.
Нарцисс налил себе еще виски, скорее тройной, чем двойной. Затем плеснул и мне.
— А что сталось с вашим поэтом? Пресловутым Гиленом? И вообще, что он делал в Колледже Блэк-Ривера?
— Не имею ни малейшего представления. Мы никогда не дружили и даже как-то подрались: наглец прислал Беатрис стихотворение, хотя мы с ней тогда уже встречались. Беатрис была возмущена и даже показала его мне: история о каких-то трахающихся птицах.
— Прости, не понял.
— Ну, не знаю, он написал его по-французски, а в этом я был не очень силен. Как бы там ни было, Беатрис ему в конце концов уступила.
— Мне понадобится его фотография. В альбоме колледжа она наверняка есть. Он у тебя сохранился?
Конечно, сохранился. Вэнис не позволила бы мне избавиться от этого старья. Нарцисс с довольным видом уселся в кресло.
— Я веду это дело по просьбе отца Эллен Брей-стер. Платит он очень хорошо, значит, продвигаться надо быстро.
— Позволь мне помогать в расследовании. Мне это самому важно. Я знал этих девушек, и француза тоже. Вдвоем мы продвинемся быстрее.
— Если хочешь, но на зарплату не рассчитывай. У меня слишком много расходов, — добавил он, указывая на коллекцию шляп.
Ему удалось выжать из меня улыбку.
— Очень хорошо, партнер. Итак, у нас есть другая зацепка?
— Сначала я подумал, что здесь замешано скопчество.
— Скотч? Однако скотч еще никогда никому не вредил…
— Скопчество. Скопцы. Это христианская секта, очень распространенная в России в начале века. Чокнутые, которые отрезают себе половые органы, чтобы приблизиться к Богу.