Девчонки в погоне за модой
Шрифт:
— Ну, да… Конечно. Просто… Знаешь, я сегодня снова встречалась с Сарой — той моей подругой, модельером, так она проводит Рождество в Нью-Йорке. — Анна завистливо вздыхает. — Я не хочу сказать, что поменялась бы с ней местами — на самом деле нет, но ты только представь: походить по роскошным большим магазинам, таким, как «Блумингдейл», подняться на Импайр-Стейт-Билдинг в канун Рождества…
— Посмотреть рождественские картины в музее «Метрополитен», а потом пойти кататься на коньках в Рокфеллер-центр, — говорю я, потому что видела нечто подобное в кино.
Мы даем волю своей фантазии… и вздыхаем.
— Знаешь что, — говорит
— Папа не переносит самолетов. А с Моголем в магазине одна морока.
— Без них. Только мы с тобой. Может быть, к самому Рождеству мы вернемся — не хочется проводить Рождество порознь, но вполне можно удрать на несколько дней: только ты и я.
У меня внутри все как-то странно сжимается. Я понимаю, это просто игра, на самом деле ничего этого не будет, но все равно так удивительно — мы с Анной играем вместе. Мы всегда были по разные стороны баррикады. А теперь мы почти как лучшие подруги.
А я не прочь. Мне нравится Анна. Но вдруг я вспоминаю свою родную маму и чувствую, что поступаю подло по отношению к ней.
— Элли? Что случилось? — спрашивает Анна.
— Ничего, — отвечаю я и быстро убегаю, пока не разревелась.
Что-то у меня в последнее время плаксивое настроение. Последний день в школе всегда напрягает. О, и веселья, конечно, тоже много, потому что шестой класс устраивает специальное представление, жутко нахальное, и мы все помираем со смеху. Но вот наступает последний урок миссис Хендерсон в этом полугодии, и она вдруг достает громадную сумку: оказывается, она каждой ученице купила по маленькому шоколадному Деду Морозу. Они не такие большие, как тот, которого миссис Лилли вручала в виде приза, но зато у каждой девочки свой персональный Дед Мороз. Иногда учителя дарят открытки, но я никогда еще не получала подарка от учителя, а тем более от такой строгой учительницы старого закала, как миссис Хендерсон.
Большинство девчонок тут же поедают свои шоколадки: ам — и нет головы вместе с бородой, ам — нет живота, хрум — прощайте, сапоги, и вот уже от Деда Мороза ничего не осталось. Я своего аккуратно заворачиваю в салфетку и убираю в портфель.
— Господи помилуй, Элли, от одной несчастной шоколадки ты не растолстеешь, — говорит Магда.
— Я его хочу сохранить на память, похудение тут ни при чем.
— Смотри не перестарайся, Элли, — говорит миссис Хендерсон — она, как всегда, все слышит. — Слопай несколько пирогов с мясом и рождественский пудинг, оторвись на всю катушку! В случае чего, сможешь все наверстать в январе на моих занятиях по аэробике.
Она такая славная, мне даже становится совестно, что я ей не приготовила подарка.
У меня имеется подарок для миссис Лилли. Точнее, для ее младенца. Я нахожу ее на переменке в кабинете рисования и вручаю ей маленький пакетик в ярко-красной бумаге, чувствуя себя при этом довольно глупо.
— Можно мне посмотреть? — спрашивает миссис Лилли.
— Ладно. Если хотите, — смущаюсь я, жалея, что там нет ничего особенно замечательного.
Я делала подарок в страшной спешке, в течение двух часов прошлой ночью. Это маленький желтый медвежонок в красном джемпере и фиолетовых штанах.
— Я сначала сделала ему глаза из пуговиц, но потом подумала, что малыш может подавиться, и вместо
— Нет-нет, просто у него чуточку озабоченный вид. Ах, Элли, это просто чудо! — Миссис Лилли заставляет медвежонка шагать на мягких лапках, она сама как маленький ребенок.
Мне так приятно, что мишка ей понравился, и так грустно, что она от нас уходит, что я шмыгаю носом.
— Без вас будет так плохо на рисовании, — бормочу я.
— А! Я думаю, наоборот, вы еще больше полюбите уроки рисования, — говорит она. — На днях я познакомилась с вашим новым учителем рисования. По-моему, вас ждет сюрприз.
— Так она симпатичная? А она молодая? Какая она?
— Ни слова больше не скажу, — хохочет миссис Лилли. — Но я думаю, что уроки будут очень веселыми. Тебе, Элли, не помешает немножко развеселиться. В последнее время ты как-то приуныла. Надеюсь, ничего серьезного?
— Нет, ничего. Просто иногда так хочется измениться, — говорю я.
— В чем измениться?
— Ах, ну, вы знаете… — Я краснею. Зря я это сказала.
Мне бы хотелось рассказать ей, как я мечтаю стать стройной. Но какой смысл? Она начнет меня утешать, говорить, что я и так неплохо выгляжу. Я знаю, глупо столько думать о своей внешности. Я знаю, нужно интересоваться другими вещами. Меня правда волнуют войны, голодающие дети, издевательства над животными и ущерб, который человек наносит природе. Просто, если быть честной на сто один процент, нужно признать, что собственная толщина волнует меня несколько больше.
Раз уж мишка имел такой успех, я решаю вернуться к старой традиции самодельных подарков и делаю всем к Рождеству мягкие игрушки. Первые несколько дней каникул проходят довольно весело: я закупаю разные материалы, потом часами крою, наметываю и шью.
Моголь все время канючит, чтобы с ним поиграли. Это меня отвлекает, и вот я нахожу для него карточку из пачки кукурузных хлопьев и обучаю его вышивать крестиком. Ему очень понравилось, он с удовольствием тычет иголкой, создавая громадные кривые кресты.
Оказывается, за шитьем не так мучает голод, потому что невозможно есть и шить одновременно. Жаль только, что это сидячая работа. Я уже довольно давно не плавала — боюсь, как бы дружки Мика меня не утопили, если сунусь в бассейн. Интересно, Зои еще бывает там или ее уже увезли за границу на каникулы? Можно поспорить, что она в самолете занимается аэробикой в проходе между креслами и наотрез отказывается от бесплатного арахиса. Я не настолько хорошо знакома с Зои, чтобы сделать ей рождественский подарок, а не то я точно знаю, какое животное изготовила бы для нее: насекомое-палочника.
Для Магды я сшила пушистую беленькую кошечку с большими голубыми глазами, очень гордую и словно бы мурлыкающую. На шею киске я повязала красный шелковый бантик. Для Надин я сделала лемура с громадными глазищами, обведенными черной каймой, с черными лапками и длинным полосатым хвостом.
Двадцать второго числа мы устраиваем девичник, чтобы обменяться рождественскими подарками. Магда и Надин хотят встретиться в пиццерии «Пицца-Хат». Я против. Побеждаю не я. Долго мучаюсь с заказом. Мне так хочется пиццу, большущую, на всю сковородку, с сыром и чесночным хлебом, и еще самый большой стакан кока-колы — но я мысленно складываю калории, цифры мелькают с огромной скоростью, как в игральном автомате, 100, 200, 500, 1000, и я так и не могу ни на что решиться.