Девчонки в поисках любви
Шрифт:
Не очень честно оставлять Анну одну с её бедой, но мне надо увидеть Надин. Её мама спрашивает, как дела, отец привычно зовёт меня Кудряшкой Элли, но держатся они слегка натянуто.
А Наташа как всегда несносна и непристойна:
— Это ты, Элли? Смотри, какие у меня трусики! С кружавчиками!
И не успеваю я отвернуться, как она задирает платье до пояса. Ну почему маленькие дети так любят выставлять себя напоказ? В моем возрасте за такое запирают в психушку. А ещё говорят, это подростки
— Наташа, как не стыдно, — ласково укоряет мать.
— А где твой братик Моголь? Почему ты не привела его с собой? Он мне нравится, — захлёбываясь от восторга, говорит Наташа, поигрывая бровями.
— Ах ты, маленькая кокетка, — говорит отец, притворяясь, что шлёпает её по кружевной попке.
Надин все это время молчит. Она сидит на диване, сгорбившись и едва замечая меня.
— Надин! Предложи Элли кока-колы или сока, — шипит мать.
— Спасибо, не надо. Правда, я только что напилась чаю. Я на секунду — взять у Надин учебник по истории, — неловко вру я.
Надин недоуменно поднимает взгляд: по истории нам ничего не задали.
— Идём к тебе, — предлагаю я.
Надин с видимым трудом поднимается на ноги.
— Господи, Надин, приди, наконец, в себя, — говорит её мать. И смотрит на меня: — Прости, Элли, но придётся, наверное, запретить Надин так часто бывать у вас с Магдой. Похоже, вы по полночи не спите. Надин последнее время еле на ногах держится, а это никуда не годится. Ты только посмотри, на кого она стала похожа!
— Да, вы правы, простите, — лепечу я.
Когда мы остаёмся вдвоём, Надин приподнимает брови — мол, прости, что я прикрывалась тобой. Мы идём наверх. От кричащих розовых обоев и ковровых дорожек на лестнице рябит в глазах. Зато в комнате Надин уютный полумрак: полночь чернильных стен, мерцание стеклянных подвесок, спиралью спускающихся с потолка.
Надин плюхается на кровать лицом вниз. Я сажусь рядом и поглаживаю чёрное покрывало. Надин расшила его серебристыми звёздами.
— Надин… — Я осторожно обвожу пальцем контур звезды, собираясь с духом, чтобы задать вопрос.
— Да?
— Нади, знаешь, я хотела встретиться с тобой наедине. Чтобы спросить… спросить, как ты себя чувствуешь.
— По-моему, по мне заметно, — бормочет Надин, переворачиваясь на бок.
— Ну да. Я знаю, что тебе плохо.
— Слабо сказано.
— Прости. Даже не знаю, как спросить. Просто — Надин, не могу я выносить, когда ты такая. Мы подумали… мы с Магдой подумали… вдруг… вдруг…
— Что — вдруг? Прекратите обсуждать меня за моей спиной. Что вам, мало? — горько говорит Надин. — Да, да, радуйтесь, вы были правы насчёт Лайама, а я оказалась дурой.
— Что ты, мы вовсе так не думаем. Просто… ты говорила, что делала с ним… и я не могу выкинуть из головы…
Надин не шевелится. Я не дышу. Затем она поднимает голову. На ресницах блестят слезы.
— Нет, — говорит она. — Нет, я так и не решилась. И я не… Я хотела, хотела доказать ему, что люблю его, но каждый раз мне становилось так страшно и я была так напряжена, что ничего не получалось. И он назвал меня фригидной.
— Господи! Надин, ты что! Это грязная мужская уловка!
— Знаю. Но мне так хотелось доставить ему удовольствие. И в субботу он дал мне попробовать эту гадость — чтобы расслабиться. После танцев мы пошли бы домой к его другу, в спальню — Лайам думал, что я стесняюсь делать это в парке. Но пришли вы с Магдой. А потом я услышала этих девушек…
— Я знаю, как тебе было больно, но ты хотя бы вовремя поняла, что он за тип.
— Но я никак не могла поверить — а вдруг они говорили про другого Лайама?
— Шутишь? Они видели его. Вас вместе.
— Или они выдумали все это из зависти, чтобы его заполучить.
— Какая чушь!
— Так я и подумала. И решила встретиться с Лайамом, чтобы все выяснить.
— Не надо!
— И вчера после уроков я отыскала его у видеопроката. С ним была целая толпа, и он отказался со мной говорить. Сказал, что я кинула его в «Седьмом небе» и могу убираться ко всем чертям. Он сказал, я просто фригидная стерва, со мной всё равно что засунуть в пакет с мороженым горохом, все его приятели захохотали, а одна девчонка повисла у него на руке и начала издеваться надо мной…
— Бедная моя! — Я обнимаю её и прижимаю к себе.
— Только Магде не говори, хорошо?
— Ни слова, клянусь.
— Все так глупо. И стыдно. Он так со мной поступил, а я… я все ещё люблю его… Элли, я с ума сошла, да?
— Что ты. Это он буйный псих, по нему психушка плачет.
— Почему так вышло? Как бы я хотела, чтобы кто-то меня по-настоящему любил. Кто-то нежный и романтический. Как твой Дэн с его письмами.
Я набираю побольше воздуха.
— Надин… Мой Дэн…
Надин смотрит на меня:
— Да?
Я открываю рот. Вот они, слова, гудят в моей голове. Надо только заставить язык их выговорить. Давай же, Элли. СОЗНАВАЙСЯ!
— Его не существует.
Я выпаливаю это так быстро, что три слова сливаются в одно нелепое «Вонесуществут».
Надин непонимающе моргает. А затем уточняет:
— Элли! Так ты его выдумала?
— Почти что. Я вправду встретила на каникулах мальчика, но… А потом я столкнулась на улице с блондином, просто потрясающим, мы с ним даже поговорили — всего раз, но Дэн не он, Дэн тот, первый.