Девчуля для братвы
Шрифт:
Взгляд лысого был взглядом хищной акулы — того и гляди раскроет пасть, полную зубищ в три ряда. Пасть он действительно раскрыл. Чтобы рассмеяться. Зубы там оказались золотыми.
Посмеялись и остальные мужчины в комнате. Обидный, противный, пугающий хохот гиен.
— Смешная… девчуля, — заметил лысый. — Случайно сюда зашла, говоришь? А Глеб Рудной кем тебе приходится, а?
— Глеб? — удивилась я. — Муж… А откуда вы его знаете?
Глупый вопрос. Глеба все знают — он же ведущий в телевизоре. И все же… Странно.
Что-то не так.
— Муж, говоришь? — ухмыльнулся лысый. — Значит, никакой ошибки нет. Тогда у меня для тебя кой-какие новостишки, милая.
— Новостишки? — я сглотнула.
— Этот балабол серьезных людей обидел, — сложив синие от татуировок пальцы, скорбно сказал лысый. — Серьезную напраслину на них нагнал. Такое, конечно, у нас не прощается, но фраерок ушлым оказался. Выкрутился и откупиться смог. Снял опровержение своего сюжетца позорного. И отбашлял в общак — все честь по чести. Но помимо бабосов особый подгон для братвы посулил. И не обманул.
— К-к-какой подгон? — заикаясь, проблеяла я. — Я не понимаю…
— Тебя, девчуля. Тебя.
Глава 4
Какой-то бред. Дурной сон. Жуткий кошмар.
Сейчас я проснусь дома, в своей постели, задыхаясь от крика ужаса. Но Глеб, мой обожаемый, чуткий, любящий Глеб обнимет меня и приласкает. Ведь все хорошо.
«Успокойся, Бэмби», — нежно скажет он. «Успокойся, любовь моя. Я же с тобой…».
— Это ошибка, — пролепетала я и нащупала в сумке телефон.
— Никак в полицию звонить надумала, девчуля милая? — осклабился лысый. — Зря ты. Этот адресок для ментов заговоренный. Не приедут они.
Он кивнул циклопу за моей спиной, и тот грубо отобрал у меня единственное средство связи с внешним миром. Без него я почувствовала себя совсем незащищенной.
— Это мое! Верните! Что происходит?
Я захныкала, беспомощно оглядываясь в разные стороны. Но везде встречала только одно — хищные, голодные взгляды гиен, готовых накинуться на добычу по одному только повелению своего главаря.
Рванулась к выходу, но циклоп поймал. Брыкалась и царапалась, понимая, что это — дело зряшное. Где мне сладить с таким-то гигантом?
— Зря рыпаешься, девчуля. Себе же хуже делаешь. Все равно за косяк мужика своего отвечать придется, — сказал лысый.
— Глеб бы никогда со мной так не поступи… — выкрикнула я, но замолчала на полуслове.
Я никогда не сомневалась в своем муже. Всегда любила его беззаветно и преданно. Доверяла. Благодарила судьбу и бога за то счастье, что мне было послано. За то, что мои чувства взаимны. Когда он смотрел на меня, видела в его взгляде свое отражение. Видела любовь и заботу.
Так мне казалось.
Никогда в жизни бы я не поверила в то, что за моей спиной он встречается с любовницей. Насмехается надо мной так жестоко и нагло.
Но я всегда считала — Глеб к ним равнодушен. Он легко получал их, а потом так же легко спускал огромные суммы. Мог позволить себе купить какую-нибудь коллекционную бутылку вина или фирменные кроссовки ограниченной серии, инкрустированные стразами Сваровски. Я никогда не понимала такого расточительства.
Когда Глеб давал мне деньги, я всегда отказывалась. Махала на него руками. В конце концов, я ведь работала и получала кое-что там. Но он начинал нервничать, и припоминал мне тему, которая особенно его бесила. Три года назад, когда я победила в реалити-шоу, то мне были положены роскошные призы. Но я от них отказалась. Думаю, так было честнее. Глеб тогда ругался, злился, пытался уговорить меня, но все бесполезно. Я была уверена в своем решении. Наша первая крупная ссора… Потом, конечно, все успокоилось и мы помирились. Но он нет-нет, да напоминал мне о моем ужасно глупом, по его мнению, решении..
Поэтому приходилось принимать "подарок" в виде денежного эквивалента. Но ноги сами несли меня не в брендовые бутики, а в самые обычные магазины. Когда я приходила домой с какой-нибудь мучительно долго выбранной кофтой или брюками, он в шутку называл меня «деревенщиной». Я и сама понимала, что он прав — у меня совершенно не было вкуса. Но я думала, что любят не за это. Не за умение красиво одеваться…
Я думала, просто любят. И все.
— Что ж, а давай проверим, — хмыкнул главарь. — Может быть, это сделает тебя покладистее.
Он набрал номер на сотовом, и поставил на громкую связь. С замиранием сердца я услышала голос Глеба.
— Ну, здорово, фраерок.
— Здравствуйте, Эдуард Геннадьевич, — в голосе моего мужа был явный страх и он зачастил. — Программа с опровержением выйдет завтра. Как вы и потребовали, там я каюсь и посыпаю голову пеплом, что оклеветал такого порядочного человека, как вы, Эдуард Геннадьевич. Я еще добавил, что вы благотворительностью занимаетесь, детским домам помогаете. Вот, к новому году подарки детишкам готовите. Акция! Все желающие присоединиться к доброму делу могут отправить короткое смс на номер. Все перечисления, разумеется, тоже будут вашими.
— Это ты молодец, Глебчик. Хорошая инициатива, хвалю, — одобрительно сказал лысый. — Женушка твоя у меня, как ты и обещал. Хорошая такая девчуля, сочная. Шумная только больно. Бугуртит. В полицию звонить удумала.
— Делайте с ней, что хотите, — услужливо предложил Глеб. — А что шумная — она быстро заткнется. Вмажьте ей разок — и все дела. Она сама деревенская, родители — никто. Так что последствий не будет.
— Глеб! — не выдержала я и зашлась горячими слезами. — Глеб, как ты можешь так поступать со мной? Так говорить о моих родителях? О Наталье Семеновне… Папе…