Девиация. Часть третья «Эльдар»
Шрифт:
Встретились мы на следующий день вечером, возле памятника Ленину, по случаю праздника наряжённого в снежную тюбетейку и такую же мантию. Как и предполагал, Майя особой теплоты не проявила, лишь поцеловала в щёку да властно взяла под руку.
Пока шли к моему дому, девушка рассказывала, что Киев – столица уже независимой Украины – в ожидании манны небесной, уходившей с украинских земель в голодную Россию. Манны пока не было. Исчезало и насущное по доступным ценам. Зато в людных местах выросли шатры, которые торговали жвачками и непристойными журналами. Майю происходящее
Я никуда выбиваться не собирался, поскольку мне было уютно в Леанде. Чертыхнувшись про себя, спросил о более важном – личной жизни. Майя так же задорно рассказала, что экзамены уже сдала, потому до старого нового года будет в Городке.
– Значит… – сказала Майя, хитрюще глянув из-под припорошенной снегом меховой шапочки, – у нас есть время пообщаться. Я приготовила сюрприз…
Демон заурчал, потому как в «сюрприз» вложил свой, единственно возможный смысл. Я тоже на это надеялся, вот только не знал, что Майя подразумевает под таким лакомым словом.
Сомнения не преминули подтвердиться в тот же вечер. Майино гостевание больше походило на смотрины. Мы даже не уединились в келье, а сидели вместе с мамой на кухне под чай да принесённую гостьей бутылку вина.
Маме девушка понравилась. Слушая женские разговоры, я думал об обещанном сюрпризе и понимал: если он случиться, то не сегодня.
Так и вышло. Уже у Майиного дома, когда прощались, Снежная королева сообщила: после праздника родственники едут в Киев, она останется сама, и – если, конечно, я хочу – ми сможем встретиться у неё дома.
Я хотел. Последние дни девяносто первого обратились ожиданием, наполненным непристойными фантазиями, что обезболило обиду от недопущения безродного космополита – как обзывали меня незалежники – к подготовке праздничных концертов в школе.
Зато меня ждал Майин сюрприз!
Начало января 1992. Городок
Новый год встретил дома с мамой. Надеясь на Майин подарок, заранее отказался от предложений посетить старых знакомцев. Особенно упорствовала Химичка, которая решила, что мы созданы друг для друга. Ещё приглашали бывшие пионеры с прежней школы. К ним бы пошёл, да боялся встретить в компании Аню.
Два года прошло со времени нашего недельного романа, но душа болела. Я не мог себе простить, что тогда побоялся Физички, погнался за призрачными обещаниями, оттолкнул девочку. Где сейчас Физичка? Где ленинский Комсомол? А боль осталась.
Когда встретил Майю, надеялся, что новый роман поможет забыть школьное сумасшествие. Поначалу так и случилось. Однако Майино равнодушие и неприкрытый расчёт возвращали сердце к прошлому, не сбывшемуся, а потому идеальному. Перед сном я всё чаще вспоминал Аню, порою Алевтину Фёдоровну, а Майин образ растворялся бесплотным фантомом. Я уже перестал верить, что когда-нибудь что-нибудь между нами произойдёт.
И вот – она согласна! Сумасшедший мир обретал порядок.
Майя проявилась телефонным
Я догадывался о сути новогоднего сюрприза, потому воскрес, принялся нетерпеливо мыться-бриться, оделся в праздничное. Не каждый день Снежная королева зовёт в ледовый дворец. Взял подобающие вино и конфеты, забежал на базар за цветами. В надвечернем сумраке появился у Майиных дверей.
Майя встретила сияющая, как новогодняя ёлка: в розовой блузке, серой юбке-плиссировке до колен, темных капроновых колготках.
Пока я стаскивал верхнюю одежду, разувался, проходил к накрытому столу, Демон предвкушал обещанные утехи, прибавляя к давешним фантазиям новые, с поправкой на колготки – щемящее хотение из детских грёз.
Однако Майя умело парировала мои намёки, переводила в шутку, игриво не понимала. Выскользнув из объятий, пригласила за кухонный стол, где пришлось поднимать бокалы за новый год, за успехи в учебе и за любовь.
Достаточно насмотревшись на глянцевые коленки и нежную бретельку лифчика, которая проявлялась на плече, я решительно пересел к девушке, взял за руку. Майя увернулась, поцеловала в лоб и загадочно попросила ожидать десять минут, а затем идти по коридору, в её комнату.
Упорхнула, колыхнув подолом, на мгновение приоткрывая бёдра, которые так скоро станут доступными, зацелованными, моими.
Посмотрел на часы. Секунды растянулись, вмещая троекратную пульсацию в напряжённом естестве. Минутная стрелка застыла на восьмёрке и не могла оторвать навершие от знака бесконечности.
Сейчас между нами случиться… Только бы не разделась – я сам хочу её раздеть. Посажу на колени, проберусь…
Стрелке оставалось одно деление до десятки – символа завершённости. Нет числа выше его, и всё десятое имеет нечто божественное, – писал Корнелий Агриппа. Моя завершённость ждала меня в нескольких метрах по коридору, за богатыми, ручной работы, дубовыми дверями.
Пора!
В три шага пролетел разделяющее пространство. Распахнул двери. И… замер непослушной женой Лота.
Посреди освещённой тремя свечами комнаты стоял разложенный диван, осыпанный лепестками роз, гвоздик и прочей флористикой. В центре икебаны, определяющей син, бездвижно лежала голая Майя, замотанная в прозрачную кисею, из-под которой смутно проступали девичьи тайны.
Демон уныло вздохнул и юркнул в нору.
– Ты… чего?
– Иди ко мне, – прошептала Майя, кутая лицо в кисею.
– Сама придумала?
– Нет. Читала, что в первый раз ЭТО нужно делать среди цветов, после бокала шампанского. Шампанское на тумбочке.
Зачем говорить! Зачем что-то объяснять.
Страсть моя в одно мгновение растаяла. Будто провели перед лицом стаканом родниковой воды, а потом протянули липкую пиалу растворённого «Yupi».
Демон окончательно издох.