Девиантный Король
Шрифт:
Я просто позволила Эйдену поцеловать меня до умопомрачения на глазах у всей школы.
Мои щеки горят, и я замираю, словно это заставит меня исчезнуть.
Сзади нас не доносится никакой болтовни, так что я уверена, что все внимание приковано к нам.
Может ли земля поглотить меня, пожалуйста?
Все еще обнимая его, Эйден поднимает меня и выносит наружу. Я прячу голову в изгибе его шеи, не смея ни с кем встречаться взглядом.
Эйден наклоняется к моему уху и шепчет:
—
Глава 20
Эйден не останавливается, когда шепот прерывается всякий раз, когда мы идем.
Он не останавливается, когда его товарищи по команде воют позади нас.
Его шаги уверенные, в то время как его пальцы продолжают рисовать круги у меня на спине.
Я хочу думать, что это милое прикосновение, но у Эйдена работает все по-другому, не так ли? Он не умеет быть милым. Собственничество ему больше подходит.
Вся школа просто смотрела, как мы ласкаем друг друга языком, и все, о чем я могу думать, это о значении этих крошечных кружочков.
По правде говоря, мне наплевать на аудиторию.
Все мои чувства наполнены Эйденом. Его ростом. Его мышцами, которые с таким же успехом могли быть сделаны из гранита. То, как легко и уверенно он обнимает меня.
Его сила всегда сводила меня с ума. В том, как он несет меня, есть что-то... мужское.
И его запах. Его чертов, чистый, вызывающий привыкание запах.
Спрятав голову в изгибе его шеи, я не могу устоять перед желанием вдохнуть его и сохранить в памяти его запах.
Дверь щелкает, затем закрывается, и Эйден останавливается. Это мой сигнал поднять голову. Я выдыхаю, разглядывая простую, нетипичную комнату, которая, должно быть, предназначена для гостей. Тут стоит кровать среднего размера, тумбочка и шкаф. Стены оклеены обоями в цветочек.
Это напоминает мне о... доме.
Не о моем доме с тетей и дядей, а о моем настоящем доме в Бирмингеме.
Это такая тревожная мысль.
Я не помню дом и не хочу вспоминать.
Мое внимание возвращается к Эйдену, который пристально наблюдает за мной.
С начала этого года его густые брови слегка нахмурились. Как будто он взламывает математическую задачу или киберкод.
Краткое проявление человечности исчезает, и бесстрастное лицо берет верх.
Именно тогда я понимаю, что держала его как в тисках.
Хуже. Мы наедине в комнате, и он блокирует единственный выход. Я пытаюсь спуститься по его телу, но его смертельная хватка сжимается вокруг моего живота.
— Ой. Это больно! — я толкаю его в грудь.
— Тогда стой спокойно.
— Уф. Отпусти
— Зачем? Ты пришла сюда ради меня, не так ли?
Высокомерие этого ублюдка.
— Твои мечты, придурок.
— Тогда ради кого ты пришла, а? — его глаза сверкают, и это выводит меня из себя.
Он меня бесит.
И, по-видимому, я чертовски мстительна, потому что одариваю его насмешливой улыбкой.
— Как ты думаешь, ради кого? Я пришла ради своего парня Ксандера.
Его глаза темнеют, но он улыбается леденящей душу улыбкой, как в фильме ужасов.
— Повтори. — я сглатываю, и звук потрескивает от жгучего напряжения в воздухе. — Продолжай, милая. Я позволю тебе произнести это еще раз.
Мне не стоило этого делать.
Учитывая убийственную энергию, циркулирующую вокруг него, я должна сократить свои потери и заткнуться.
Должно быть, я сошла с ума, потому что говорю:
— Мой парень Ксандер. Он, должно быть, ищет...
Это происходит так быстро, что я едва замечаю это.
Эйден бросает меня на кровать и забирается на меня сверху. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу безумный взгляд в его глазах. Словно кто-то нажал на кнопку.
Я нажала.
Я лежу под его нависшим телом. Его плечи натягивают ткань футболки, и он тяжело дышит, будто возвращается с пробежки.
Я сжимаю бедра вместе, не желая, чтобы он видел, какой ошеломляющий эффект оказывает на меня.
Потому что в этот момент, когда он весь такой угрожающий и страшный, я не вижу опасности.
А должна.
Вместо этого я хожу в поисках за этой опасностью, жажду вонзить в него свои когти и разорвать непроницаемое лицо, чтобы заглянуть за него.
Я почти уверена, что найду монстра, но все равно хочу его увидеть.
Я все еще хочу посмотреть, из чего он сделан. Почему он пошел этим путем.
Его рука тянется к моему лицу. Я сглатываю, когда он проводит чувственным пальцем по моей щеке. Он должен быть мягким, но все, что я вижу, это темнота, скрывающаяся под поверхностью.
Я жажду этого. Хочу, чтобы он дал волю.
Если он болен, и я хочу его болезни, что это делает со мной?
— Похоже, та ночь под дождем не принесла тебе ничего хорошего. — его голос слишком спокоен, когда он щипает меня за щеку. — Я же говорил тебе, милая. Ты уже моя, так что перестань вести себя иначе.
— Я не твоя.
— Быть моей это факт, а не вариант. Мне плевать, примешь ли ты это или будешь бороться передо мной. — он утыкается носом в мою щеку. — Но я больше не дам тебе свободы. Ты не можешь вести себя так, словно мне не принадлежишь.