Девиантный рыцарь
Шрифт:
С тяжелыми конечностями я одеваюсь в школу, натягиваю чертовски ужасную униформу в комплекте с плиссированной юбкой и галстуком, и собираю волосы в низкий хвост. У меня нет времени или терпения делать с этим что-то еще.
Мой макияж, однако… Я трачу на это много времени, совершенствуя свое темное, задумчивое, спокойное лицо суки.
Брызнув любимыми духами, я дважды проверяю свое лицо, убедившись, что мой темный макияж век идеален, и постукиваю кончиком пальца по губам, чтобы убедиться, что темно-красная помада высохла, прежде чем перекинуть сумку
— Доброе утро, Эм, — поет Пайпер, папина невеста, когда я присоединяюсь к ней на кухне.
Как и в большинстве случаев по утрам, папы нигде не видно после долгой работы до поздней ночи, прежде чем напугать меня до чертиков.
— Взволнована последними днями в школе? — спрашивает она, включая кофеварку.
— Да, не могу дождаться, — невозмутимо говорю я. — Ты знаешь, как сильно я люблю это место.
Она посмеивается надо мной. — Тогда три недели каникул не могут наступить достаточно скоро.
Три недели без школы и, что более важно, без Тео Чирилло. Я, блядь, понятия не имею, каков его план игры, но в последнее время он, кажется, появляется даже чаще, чем обычно.
Если бы я ему нравилась, я могла бы подумать, что он делает это нарочно. Но мы все знаем, что этого никак не может быть.
Он просто… сводит меня с ума, черт возьми.
— Ты все уладила на следующую неделю? — спрашиваю я, хотя уже знаю, что это так.
Папа и Пайпер, возможно, планировали свою рождественскую свадьбу всего несколько недель, но все уже на месте. И, к счастью, в их планы входит, чтобы мы все уехали из Лондона на пять дней.
Я, блядь, не могу дождаться.
— Ты же меня знаешь. Я заберу наши платья после школы. Завтра вечером у меня назначена встреча с парикмахером и маникюр. Я все еще могу добавить тебя, если ты хочешь—
— Нет, я в порядке, — говорю я, уверена, в миллионный раз.
Мне нравится Пайпер. Нет, я люблю Пайпер. Она дала моему отцу все, чего ему не хватало все эти годы, заставила его улыбаться так, как я никогда раньше не видела. За это я всегда буду ей благодарна.
Кроме того, она также помогла открыть мне глаза на ту сторону моей семьи, от которой папа пытался держать меня подальше последние семнадцать лет.
Если бы не Пайпер, то я, возможно, не узнала бы, что за люди мои папа и дядя.
Я всегда знала, что они страшные, и несколько лет назад я случайно услышала, как мама рассказывала кому-то об их "клубе". Я думала, что это шутка, пока не погуглила "Королевских жнецов" и не обнаружила, насколько на самом деле страшны мужчины, с которыми я состою в родстве.
Тот факт, что мой отец когда-то был вовлечен в подобную жизнь, потряс меня до чертиков. Он мог бы быть татуированным, любящим мотоциклы мужчиной-громадиной. Но член мотоклуба? Я понятия не имела, блядь, что они вообще существуют за пределами Netflix и фильмов.
Моих поисков в интернете и сплетен, которые я услышала, когда люди узнали мою фамилию, должно было быть достаточно, но после того, как мой дядя принял идиотское решение похитить Пайпер пару
Пайпер разглядывает мои обломанные черные ногти, но мудро держит свое мнение при себе.
Она собирается одеть меня в приличное платье и гребаные каблуки на следующей неделе. Она, должно быть, осознает, что уже испытывает свою удачу.
— Я исправлю их, обещаю, — заверяю я ее. Я также планирую перекрасить свои темные волосы специально для этого случая.
— Это будет идеально, — говорит она мне, и ее глаза становятся такими сочными, когда она думает о том, чтобы связать себя узами брака с моим отцом.
— Так и будет.
Мысль о том, чтобы нарядиться в белое платье и посвятить свою жизнь другому, — это не то, о чем я когда-либо думала для себя. Это просто дерьмовый клочок бумаги, который, по мнению людей, что-то значит. Как будто тратить кучу денег на то, чтобы накормить кучу других людей, с большинством из которых вы на самом деле не хотите проводить время, гарантирует счастливые и успешные отношения.
Я смеюсь про себя и закатываю глаза так сильно, что становится больно.
— Что это было? — спрашивает Пайпер, бросая немного хлеба в тостер.
Ладно, возможно, это было не только в моей голове.
— Ничего. Просто вспомнила, что мне нужно прийти пораньше, чтобы кое-что сдать, — лгу я сквозь зубы.
— У тебя есть время позавтракать? — спрашивает она, сдвинув брови.
Наблюдая, как она вживается в роль мачехи, у меня болит сердце.
Не потому, что я этого не хочу — я более чем счастлива, что она есть в моей жизни. Что причиняет боль, так это наблюдать, как она становится для меня лучшей матерью, чем моя собственная за последние семнадцать лет.
Боль пронзает мою грудь, когда я думаю об этой женщине.
Качая головой, я блокирую эти мысли. Ничего хорошего не может получиться из мыслей о ней или о том, как она бросила меня.
— Я сегодня задержусь, у меня тренировка, — говорю я, думая о занятиях по кикбоксингу, на которые, по мнению папы и Пайпер, я записалась. — Хорошего дня.
— Пожалуйста, не ставь синяк под глазом перед свадьбой, — зовет Пайпер, но я уже давно ушла, засовываю ноги в ботинки и хватаю ключи от байка.
Не оглядываясь, я иду по саду за домом к сараю внизу, где мы с папой храним наши мотоциклы.
Я не могу удержаться от улыбки, когда вижу своего ребенка.
Именно так она выглядит, припарковавшись рядом с его чудовищным мотоциклом. Ребенок.
Открыв двойные двери, я вывожу свою девочку, снова запираю сарай и перекидываю ногу через борт.
Кататься на ней в моей школьной юбке в такую погоду не совсем идеально, но светит солнце, и, честно говоря, мне все равно.
Надевая шлем, я закрепляю ремешок под подбородком и включаю стартер.