Девиантный рыцарь
Шрифт:
Круз сохраняет бесстрастное выражение лица, но я вижу боль в его глазах. Глаза, которые так похожи на папины.
— Да, может быть. Должен признаться, мне бы хотелось увидеть, как он скажет: "Да’. Никогда не думал, что это случится.
— Ты и я, оба. Но я пришлю тебе несколько фотографий, обещаю.
— Чертовски верно, ты так и сделаешь. Я хочу хоть раз увидеть свою прекрасную племянницу в платье.
— Фу, не начинай, — жалуюсь я.
— И не думай, что я этого не заметил, — говорит он, указывая на мои ногти.
— Это
Она никогда не говорила мне, что не хочет, чтобы у меня были черные ногти на свадьбу, но я видела ее глаза каждый раз, когда она смотрела на них, так что вчера я сделала кое-что очень, очень несвойственное мне. Когда женщина в спа-салоне спросила, какой цвет я хочу, я указала на очень бледно-розовый и нервно сглотнула.
— Это мило. Мне это нравится.
— Это… да. Вероятно, это не приживется, — говорю я.
— У меня есть кое-что еще, — признается он, вытаскивая конверт из кармана. — Не могла бы ты… может быть, ты могла бы передать это своему отцу от меня?
— Ты знаешь, что должен просто отдать это ему сам, — указываю я. — Это могло бы значить больше, если бы ты приложил усилия.
— Я знаю, но я не думаю, что ему нужно бить меня кулаками по лицу за несколько дней до того, как он свяжет себя узами брака с женщиной, которая владела его сердцем всю его чертову жизнь.
— Осторожнее, Круз. Это звучит почти романтично.
Он фыркает от смеха.
— Я просто хочу, чтобы он… они… чтобы были счастливы. Ты это знаешь.
— Я знаю. Но я не думаю, что тебе повредит рассказать им об этом самому.
— Я так и сделал. Это просто… там, внутри.
Я беру у него конверт цвета слоновой кости и кладу его в свою сумку, стоящую рядом со мной.
— Ты можешь отдать это ему накануне вечером?
— Все, что ты захочешь, — соглашаюсь я, мои глаза расширяются от восторга, когда Лейси подходит с полным подносом вкусностей.
Она протягивает нам тарелки с нашими любимыми вафлями с соленой карамелью и ванильным мороженым, прежде чем дать нам обоим по огромной кружке горячего шоколада со всеми украшениями.
В нем больше сахара, чем я, вероятно, должна съесть за месяц, но к черту это.
Схватив ложку, я погружаюсь в еду, пока Круз благодарит Лейси, заставляя ее хихикать, как школьницу.
— Я не могу дождаться, когда женщина надерет тебе задницу, старик, — бормочу я с полным ртом вафли, как только она оказывается вне пределов слышимости.
— Во-первых, я не старый. — Я поднимаю на него бровь. — Нам всем не может быть по семнадцать, сопляк. И, во-вторых, ни одна женщина никуда меня не собьет. Любовь — для мечтателей.
— Папа — мечтатель?
— Черт возьми, да. Он провел почти всю свою взрослую жизнь, мечтая о девушке, которую считал мертвой.
— Влюбленный больной дурак, — говорю я со смехом.
— Видишь. Ты понимаешь меня.
— Я делаю. Пусть
Он пристально смотрит на меня, его губы приоткрываются, чтобы что-то сказать, прежде чем он передумает.
— Выкладывай, старина.
Прищурив глаза, он наклоняется вперед и шепчет: — Лучше бы тебе не веселиться больше, чем мне, малыш.
Откидываясь на спинку стула, я невинно улыбаюсь. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Он усмехается. — Ты знаешь репутацию школы, в которую я хожу.
— Слишком, блядь, верно. Я тоже знаю парней, которые этим заправляют.
К счастью, мне удается увести разговор от школы и всего, что связано с именем Чирилло, и я провожу пару часов, болтая о всякой ерунде со своим дядей, прежде чем отправиться домой с моим новым украшением, надежно застегнутым на молнию в сумке.
Я уже знаю, что папа взбесится, когда узнает, что я тусовалась с Крузом, не говоря уже о том, чтобы проводить время в комплексе с дедом. Но обнаружение этого, что фактически является моим пожизненным пропуском в "Жнецов", приведет его прямо к гребаному краю.
Глава 17
ТЕО
— Без обид, но ты планируешь вернуться домой в ближайшее время? — Себ спрашивает с другого дивана, где он и Стелла скручены вместе, как крендель.
Я выдыхаю и смотрю в потолок на свою квартиру.
Стелла что-то шепчет Себу на ухо, и его глаза расширяются, на лице появляется улыбка.
— Ты чертовски права, — говорит он ей, но его глаза удерживают мои, уверяя, что я вижу его веселье от того, что она только что сказала. — Грустно, черт возьми, прошло всего несколько часов.
— Время, наверное, кажется остановилось, — говорит Стелла достаточно громко, чтобы на этот раз я ее услышал.
— Ах, я хорошо это помню. Когда ты была в Америке…
— Он был пиздой. — Я заканчиваю за него. — Я знаю, на что вы двое намекаете, и вы несете чушь.
— Мы? — Спрашивает Стелла, садясь немного выше. — Это был день, а ты весь такой беспокойный и дерьмовый.
— Это не имеет к ней никакого отношения.
Улыбка дергается на губах Стеллы.
— Она? — Спрашивает она, изображая замешательство. — Я говорила о том, что ты не работаешь, но если это из-за Эм—
— Не надо, — огрызаюсь я. — Не говори, что она, блядь…
— Братан, — рявкает Себ, отталкивая Стеллу в сторону, прежде чем усадить ее так, чтобы она оседлала его колени. — Ты в таком дерьме. Ты мог бы просто признать это. Мы видим все это. И мы даже сохраним твой грязный секрет от других.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Стелла смеется, прежде чем она прерывается громким вздохом от того, что Себ делает с ней, чего я не вижу. Я знал, что у меня было время, взятое взаймы с ними двумя. Тихие объятия были слишком хороши, чтобы быть правдой.