«Девианты»
Шрифт:
— Антон уходит? — тревожно переспросила Серова.
— Ну, пока я его не отпустила. Знаешь, я как-то иначе представляла себе наше расставание…
— Ян, надо удержать его! — горячо заговорила Светлана. — Сначала он уйдет, потом Алинка, и с кем мы будем газету делать? Кузьмин и Корикова — это лицо «Девиантных», без них мы…
— Для меня нет звезд, — перебила ее Яблонская. — Есть редакторы: я, ты, Олег. Это значимые творческие единицы. А все остальные — просто картриджи. Многие эффективные менеджеры считают, что необходима постоянная ротация кадров…
— Картриджи?! —
И обе расхохотались: Яблонская — с торжеством, а Серова — скорее, истерически.
Из кабинета начальницы Светлана вышла в твердой решимости сходить на обед. И обязательно в город. А полосы подождут.
У Рыковой было прекрасное настроение. Жизнь в лице Филатова преподнесла ей большой сюрприз. Ну кто бы мог подумать, что Димон такой… такой… ну, как бы это сказать? А Колчина, конечно, дура, раз не оценила такого парня.
— Это же уму непостижимо! — пробормотала себе под нос Зина и начала один за одним разгибать пальцы, припоминая события минувшей ночи.
Когда пальцы на левой руке закончились, она задумалась: стоит ли считать за полноценный раз тот молниеносный заход, который случился под утро? Но тут же решила — а почему бы и нет? — и уверенно разогнула мизинец правой руки.
С гадливостью вспомнила она толстозадого Александра Анатольевича и пузатого Илью Михайловича. Эх, может, из-за таких, как они, она и записала себя в холодные? Выбирала бы тех, к кому лежала душа — глядишь, ночь, подобная сегодняшней, случилась бы намного раньше…
— И много ли я выгоды извлекла из депутатского значка Александра Анатольевича, его «Порш Кайенн» и четырехэтажного особняка в Подмосковье? — бормотала Зина, подводя итог своей бурной молодости. — Я-то много ли получила? Четыре-пять шмоток из бутика? Ну и где они? Давно потеряли актуальность, и списаны племяннице в Чебоксары. Поездка на Кипр? Ах, мой милый Августин, все прошло, прошло, прошло… Что еще? Ужины в пафосных заведениях? Но от фуа гра у меня разболелась поджелудочная, а после дегустации пятнадцати видов роллов три дня рвало. Ну, какие еще были резоны терпеть около себя это надутое, самовлюбленное убожество с повышенными требованиями и при этом с весьма скромными физиологическими возможностями? Да, он снимал мне квартиру. Но не купил же! Идем дальше. Был ежемесячный пенсион. Но на что он уходил? Мартини, сигареты, новые духи, солярий, косметолог… И каков же чистый остаток? На счету — ноль целых ноль десятых. Молодость разменяна на бирюльки…
Зина открыла кошелек и пересчитала деньги. До зарплаты оставалось три дня, а вся ее наличность составляла всего двести рублей. М-да…
— Как же я забыла! — Рыкова ударила себя ладонью по лбу. — Сегодня уже седьмое, а Карман — ни гу-гу. Что ж, пойду освежу ему память…
Гендиректор встретил ее хитрым прищуром и шкодливой улыбкой. Около него лежала гора фантиков.
— Присаживайся, Зиночка, — и он подвинул к ней стул. — Великолепно выглядишь. Ты, наверно, за бонусом?
Так между собой они называли
— А за чем же еще? — развязно бросила Зина, смутно почуяв подвох.
— Ты знаешь, я очень ценю твою креативность и прекрасный художественный вкус… Нет-нет, не скромничай, это действительно так. Иначе бы ты не сделала столь профессиональные фотоэтюды. Но… условно говоря, я больше не готов это оплачивать.
— Шутки в сторону! — Зина треснула ладонью по столу.
— Да в том-то и дело, что это не шутки, — захихикал Карман. — Условно говоря, твои открытки морально устарели.
— Почему это вдруг? Ты свалял дурака и признался во всем жене? — слегка растерялась Рыкова.
— Да, повинился во всем перед супругой, схлопотал по физии, подал на развод и скоро женюсь на Екатерине Сергеевне.
— Врешь поди, — саркастично заметила Зина. — Неужели женишься?
— Зуб даю, — в тон ей ответил Карман и вздохнул: — Если б ты знала, в какой переплет я попал…
На самом деле, Карман сообщил Зине полуправду. Огорошенный предъявленной беременностью Каки, он долго думал, как с минимальными потерями выйти из этой ситуации. При другом раскладе он бы и развелся с Милкой, но вот засада! Жена тоже ждала ребенка. К потомству Карман относился трепетно, и не мог себе позволить хлопанья дверьми в преддверии столь значительного события, как рождение наследника.
«Если б я был султан, я б имел трех жен, и тройной красотой был бы окружен», — донеслось из автомагнитолы. Карман резко затормозил, озаренный гениальной идеей. Уняв сердцебиение, он покатил к красивому зданию с месяцем на голубом куполе и четырьмя минаретами.
К нему вышла миловидная женщина в розовом платке, который нежно оттенял цвет ее лица. Карман вообразил себя героем восточной сказки.
— Присядьте. Абдулбари-хазрат подъедет через 15 минут, — сказала женщина, выслушав его просьбу. — А пока я принесу вам чай и чак-чак.
Вскоре в комнату вошел статный мужчина средних лет и приветливо улыбнулся Карману.
— Алия-ханум сказала, что вы хотели бы принять ислам? Поздравляю, это очень мудрое решение.
— Да, я хотел бы перейти в вашу религию и немедленно узаконить отношения с несчастной женщиной, которая доверилась мне, и которую я имел неосторожность обрюхатить, — сам не зная, почему, Карман вдруг перешел на сентиментальный стиль.
— Позаботьтесь о двух свидетелях, и наш мулла прочитает над вами Никах.
— Но это, условно говоря, будет неофициальный брак…
— Нет, это законный брак, и это в любое время подтвердят свидетели. Будете вы регистрировать отношения в ЗАГСе или нет — это нас уже не касается.
— Абдулбари-хазрат, а правда, что в вашей религии не осуждается многоженство? — Карман явно прикидывал что-то на будущее.
— Да, в Коране сказано: «Женитесь на тех, что вам приятны: на двух, на трех, на четырех. Но если в отношениях не сможете быть справедливыми, женитесь на одной». Это значит, что если вы купите одной жене норковую шубу, то надо будет и другой купить, и третьей, чтобы никто не обижался. То же самое — и с любовью. Нужно, чтобы все жены были довольны.