Девичий паровозик 1912г
Шрифт:
– Ого! – сказал я сам себе и, достав из портфеля, бросил в рот кусочек мускатного ореха для освежения дыхания. Так я и стоял не присев ни на секунду, держась за хромированный поручень и глядя нетерпеливо в окно. Выждав минут десять, я собрал газеты, аккуратно свернул их в трубочку и, напустив на себя нарочито небрежный вид, отправился к ней.
– Merci. Vous ^etes tr`es bons mon monsieur, - поблагодарила она стараясь не улыбнуться при этом.
У нее был превосходный французский, четкое произношение
– Это совершенно ничего не стоит Мария Александровна.
– Pouvez m'appeler Masha.
– Хорошо, договорились, буду называть вас Маша. Но я не так хорошо знаю французский как вы. Мы технари. Наше дело чертежи, железки и еще много скучных вещей, о которых неудобно говорить в обществе милой дамы.
– Это я понимаю. Оружейный завод… наверно это страшно и опасно порой.
Мне ее слова показались приятными. Внутри у меня поднялась волна своей нужности и величия.
– Ну не стоит преувеличивать. Все бывает, конечно.- Промолвил я немного вальяжно и снисходительно.
– Как вы думаете, война будет. Все об этом говорят. Вот давеча читала - ангел мира в опасности!
– Нет! Это выдумки газетных писак.- Сказал я убежденно.- Сейчас общество достигло такой стадии развития, что все прекрасно понимают, к чему это может привести. Страшное оружие. Массовое уничтожение. Победителей по большому счету не будет. Ну не самоубийцы же мы.
– Значит, вся эта шумиха, что бы поднять тиражи газет?
– Ну не совсем. Иначе бы я не ехал на оружейный завод.
– Срочное дело?
– Командировка. Надо помочь. Секретное производство.
– Это тайна.
– Государственная. Российской империи.
– Вот видите как!- Она посмотрела на меня чуть восторженно.- Значит, вам доверяют. А мне ничего нельзя поведать. Я болтушка.
Маша встала, подошла к окну и долго молчала. Показались низкие черные строения.
– Какая-то станция?
– Это Раздельная. Обычно поезд здесь стоит пять минут.
– Давайте закажем чай.
– Вдруг предложила она, не оборачиваясь.- У меня есть прекрасное варенье. Наша бабушка Агафья в вишневое варенье добавляет, абрикосовые косточки, липовый цвет. Она его не кипятит, а только долго томит в русской печке.
– Хорошо. Будем пить чай. Будем пить и разговаривать.
– Нет! Просто пить.
– Как скажете…
Я сходил, сделал заказ. Проводник, лукавый дядька, разглаживая мягкие рыжие усы, занес нам спустя минуту, два кованных вороненых подстаканника. В них простые стаканы из зеленоватого стекла и жидкий чай. Отдельно он держал посеребренный поднос со сдобой.
– Пышка, слойка. Сдобные калачи. Крендель. Плетенка. Все из Филипповской булочной, господа на выбор если желаете.
– Протараторил он как
– Неужели! Прямо от туда?
– Обижаете. Настоящие парижские рецепты от придворного пекаря Филиппова. Не «сумневайтесь».
Я отложил всех наименований по одной штучке и сразу расплатился за все. Старик ушел очень довольный, подкручивая вверх усы.
– Вы совершенно зря потратились,- сказала Маша,- мне есть на ночь, думаю, совсем не стоит.
– Все нормально, может, только нужно будет чай повторить. А как вы смотрите на бутылочку Белого Сурожа из Массандры.
– Нет что вы! Это точно ни к чему.
– Я принесу и решим.
Я сходил за бутылкой и дополнительно взял стаканы у проводника. Она смотрела во все глаза и качала головой.
– Оставьте. Вы такой молодой. Будет у вас еще повод и друзья с кем ее распечатать.
– Оружейный завод? Что Вы говорите! Я часто там бываю по делам. Поверьте скукота полная. Если вы мне составите кампанию, я был бы вам очень признателен.
– Все-таки вы напрасно это затеяли и чай стынет.
– А мы и то и другое будем по очереди.
– Какой вы право! Так меня еще и уговорите.
– Конечно. Мне побольше, а вы давайте пригубите маленько.
– Ну, хорошо. За знакомство.
– А вы знаете Маша, откуда это вино получило название. Что означает "Сурож"?
– Нет. Никаких мыслей…
– Это древнерусское название города Судак. Видите, какое оно золотистое? А аромат? Ничего не напоминает?
– Что-то знакомое. Медовое или яблочное.
– Токайское не напоминает?
– Точно! … Вы сказали, и я сразу вспомнила.
– А вообще его делают из винограда сорта Кокур белый.
Я рассказал ей, как мне довелось быть в Судаке. Про развалины Генуэзской крепости, глиняные водопроводы в горах, обычаи крымских татар. Она была очень хорошим слушателем. Кивала в такт мои словам, ресницы ее дрожали, на лице ясно читалась заинтересованность и неподдельный интерес.
– Слушайте! Мы так и допьем ваш Кокур Михаил!- Сказала она весело и в глазах ее блеснули озорные огоньки.
– Это будет чудесно.
– Я же совсем не хотела, но вино правда, отменное.
– Расскажите о себе немножко.
– Вы считаете это удобно?
– Ну, не знаю…вам решать…
– Да! Да, конечно. А что рассказать?
– А вы можете быть откровенной?
– С близкими, родными… наверно…
– А мне казалось, что тем людям, которые точно больше не встретятся в вашей жизни можно рассказать и гораздо больше. Они не опасные. Никогда вашу откровенность не используют против вас, никому больше ни о чем не поведают, во всяком случае, вашим знакомым.
– Хм! Конечно.
– Вы мне, я вам. Такая игра.