Девичник. Тихие омуты
Шрифт:
— Сегодня я хочу чего-нибудь покрепче. — В этом ответе я сразу почувствовала, что мою разлюбезную подружку беспокоит не только цейтнот в ее расширяющемся бизнесе (в следующем году Лада открывает еще два филиала своего салона).
— Ладуся, я тебя люблю, — сказала я, хотя собиралась произнести вовсе не это. Словно кто-то настоял на том, что сейчас важны именно эти слова. Со мной такое редко, но все же случается. Значит, так было нужно.
— И я тебя, Варька, очень люблю, — тихо ответила Лада и добавила, объясняя внезапное «падение громкости». — Я не
— До встречи.
— До встречи. Я постараюсь не опоздать. — Это было лишним дополнением, потому что пунктуальность Лады не подвергается никакому сомнению. Являться всегда и везде вовремя — кредо моей подруги. Она говорит, что это у нее от отца. Пожалуй, единственное, чему он успел научить свою дочь, прежде чем развестись с ее матерью.
Мне пришлось тут же перезвонить Васе.
— Алло!
— Вась, мы договорились на половину седьмого в «Бисквите», — с ходу выпалила я.
— Замечательно. Я еще успею сделать массу мелочей, — ответила Вася. Мне показалось, что она уже мысленно вся в этих незаконченных делах.
— Запомни, Лузгина: мелочей в жизни не бывает.
— Ты просто оракул, — заметила Вася, но в голосе ее не было иронии.
— Я просто твоя подруга, которая хочет тебе добра.
— Послушай, Варь, я давно хочу тебя спросить.
— Спрашивай.
— Если бы наше знакомство состоялось при более спокойных обстоятельствах, мы были бы так близки?
— Но ведь ты не спасала Ладу, а у тебя с ней прекрасные доверительные отношения, — ответила я.
— Ты как всегда умело ушла от ответа.
— Главное, что мы вместе и что в половине седьмого мы встречаемся в «Бисквите».
— Не знаешь, почему Лада сменила базу? — поинтересовалась Вася.
Раньше все наши встречи неизменно проходили в кафе «Париж», но с недавних пор Лада была категорически настроена против чаевничания в стенах этого заведения. Я знала причину: не самые лучшие ассоциации, связанные с очередным любовным приключением. Не разочарованием, не разбитым сердцем, а именно авантюрой, в которую Лада неосмотрительно попала. Лада рассказывала о ней вскользь, но я-то знаю, как тяжело она пережила неприятную историю с парнем, решившим попросту воспользоваться ее богатством. Этому красавцу-мулату была нужна не Лада, а ее деньги. Стильная одежда, дорогая машина, шикарный внешний вид — вот что толкнуло юношу к ногам нашей прекрасной блондинки. Как же она была разочарована тем, что ее кошелек имел в этом случае большее значение, нежели ее природная красота.
— Я знаю, почему мы сменили место встречи, — начала я. — И ты знаешь, но сейчас не это важно. Важно, что мы скоро сможем собраться за одним столом и поговорить.
— Варя, из тебя получился бы отличный дипломат, — вздохнула Вася. — Дипломат, психоаналитик, невропатолог, психиатр…
— Дворник, водитель трамвая, уборщица, — перебила я подругу. — Я на любом месте делала бы свою работу от души.
— Да, но я хотела сказать о другом.
— Вот и скажешь, когда мы увидимся. —
Когда Вася неохотно простилась со мной, я поняла, что перспектива переделать массу мелочей не кажется ей столь радужной. Я была готова к тому, что в кафе Василиса Платоновна сообщит нам о чем-то вроде намечающихся несходствах характера, имея в виду себя и мужа. Обычно эта размытая формулировка превращается в «непримиримые противоречия», что более типично для финальной части пьесы под названием «Семья». Но все-таки, как я ни присматривалась к будущему своей подруги, я видела с ней рядом все того же мужчину — ее нынешнего мужа Льва Лузгина. И это меня успокаивало, потому что штормы бывают в каждой семье. Лишь бы обошлось без цунами.
Лада обязательно поведает о своем новом увлечении. Я не вижу ничего серьезного. Интересно, что думает она сама по этому поводу? А я, о чем буду говорить я? В моей жизни нет приключений, о которых с удовольствием услышала бы Лада. У меня нет ничего, что могло бы заинтриговать. Как-то сложилось, что наши встречи обычно — это обсуждение бурной личной жизни (или неустроенности) двух моих очаровательных близких подруг. Я же выступаю или молчаливым слушателем, или активно пытаюсь открыть глаза на происходящее. Что-то вроде работы над ошибками, во избежание новых.
На этот раз все было примерно так же. Собравшись за уютным столиком в кафе, мы сначала обменялись приветствиями и дежурными комплиментами. Лада получила свою пиццу с пятьюдесятью граммами коньяка. Вася — слойки с мясом и крепкий кофе, а я — пахлаву и зеленый чай.
— За нас, красивых и умных! — Лада подняла рюмку с коньяком, мы — каждая свою чашку. Символическое чоканье. Прижав руку к груди, Ладуся блаженно улыбнулась. — Тепло, хорошо. Может, повторить?
— С чего бы это? — Вася умела удивленно поднимать только одну бровь.
— Ты права. Не стоит злоупотреблять, хотя хорошего коньяка не бывает много.
— Насколько я припоминаю, это «Немирова» много не бывает, — многозначительно улыбнулась Вася.
Я знала, что мои подружки позволяют себе хорошую водку под хорошую закуску. Поскольку я в таких мероприятиях не участвую, они даже не утруждаются приглашать меня. Трезвый свидетель их пьяных разговоров им не нужен. Я все понимаю и не обижаюсь.
— Да, Васенька, — засмеялась Лада и принялась за свою пиццу. — Всем приятного аппетита!
За столом на короткое время воцарилось молчание — пара минут, посвященных исключительно трапезе. Первая не выдержала Лузгина:
— Лева любит такой крепкий чай, что я диву даюсь. Его невозможно пить — во рту все сводит.
— Не пей, — пожала плечами Лада, отрезая крохотный кусочек пиццы. Наколов его на вилку, она долго смотрела на него, словно силилась что-то вспомнить. Я поняла, что сейчас Ладуся тоже что-то сообщит, и не ошиблась. — Мой новый знакомый, например, обожает горячее какао. Это не значит, что я тоже буду делать вид, что это мой любимый напиток.