Девочка для шпиона
Шрифт:
— Это ничего, что тебе завтра рано вставать? — шепчу я.
— Ты же меня знаешь, Турецкий! — шепчет она в ответ. — Ради хорошего дела…
— Тогда пошли, — говорю я и сползаю с кровати.
У малышки сон чуткий, как у сторожевой собаки, поэтому громко разговаривать, шуметь, а тем более секс в спальне противопоказаны. И хотя мы оба люди не старые, но достаточно консервативные в некоторых вопросах, пришлось в последние пару лет заниматься любовью не на супружеском ложе, а где придется. Причем чаще это бывало днем.
Вот и сейчас мы тихонько перебираемся
Перед тем как перейти к более глубоким ласкам, мы отстраняемся друг от друга на минуту, чтобы потом уже не расплетать объятий до самого финала. И тут я начинаю чувствовать психологический дискомфорт. Не могу понять, в чем дело. Ирка все так же любима, привлекательна, соблазнительна, в конце концов. Но в чем же тогда дело?
Наши окна не задернуты шторами, а на крыше соседнего дома установлена световая реклама какой-то фирмы. До сих пор никогда не обращал на нее внимания, не знаю, как она называется — эта чертова фирма! И сейчас не смогу узнать, потому что светореклама периодически мигает, как фотоаппарат со вспышкой на автоспуске… Вот она, причина! Эти упорядоченные до жути бело-голубые блики напоминают о работе. Когда их отсвет падает на Ирину, я невольно воображаю себя дежурным следователем, выехавшим в очередное дежурство на место происшествия.
Негромко выматерившись, подхожу к окну, задергиваю плотные шторы. К счастью, они достаточно хорошо гасят чужие отсветы.
— Думаешь, за нами могут подсматривать? — смеется жена.
— Конечно, — бормочу. — Каждому хочется знать, везде ли «важняк» находится на высоте положения!..
— Нет уж! Это буду знать только я!..
ТЕЧЕНИЕ ЖИЗНИ
Олег Величко с юных лет твердо знал, что будет ловить преступников. Поэтому и готовился к будущей работе соответственно: занимался боксом, тренировал память, шлялся с друзьями по криминогенным районам, закаляя характер. Собирал блатной фольклор и учил по крупицам «блатную музыку». Но получилось так, что после учебы попал он в следственный отдел прокуратуры, а не в уголовный розыск. Здесь ему не требовались пока ни навыки боксера, ни коронная фраза, сопровождаемая длинным плевком сквозь зубы: «Кент фуфло не гонит, бикса клевая была». А хорошая зрительная память пригодилась.
Разобравшись насколько возможно с текущими делами в прокуратуре, вечером Олег решил поговорить с женой полковника Главного разведуправления Скворцова. Адрес он запомнил, еще когда листал над телом полковника его записную книжку. Как он и предполагал, в обычном телефонном справочнике домашнего телефона работника военной разведки не было. Но у юристов есть свои каналы информации. Через несколько минут искомый номер был записан на перекидном календарике. Олег смотрел
С полчаса с интервалом пять минут набирая номер, Олег натыкался на безнадежно длинные гудки, наконец в трубке щелкнуло.
— Слушаю вас, — отозвался глуховатый, усталый женский голос.
— Добрый вечер. Это квартира Скворцовых?
— Что вы хотели?
— Следователь горпрокуратуры Величко, — представился Олег. — Хотел бы встретиться с вами.
— По какому вопросу?
— Мы выясняем обстоятельства… смерти вашего мужа…
— Вы считаете, что-то нужно выяснять?
— Нет, не я персонально. Закон требует.
— Видите ли, молодой человек, от того, что я узнаю имя убийцы моего мужа, ничего не изменится. Убийца не может быть наказан… Хотя бы потому, что я не хочу этого. Я достаточно доходчиво объяснила?
— Нина Сергеевна, нам ничего не известно об убийце…
— Вот и хорошо!
— Я совсем не об этом хотел с вами поговорить, Нина Сергеевна! Мне кажется, смерть вашего супруга как-то связана с неприятностями по службе! — ляпнул Олег наугад.
Скворцова помолчала с минуту, затем осторожно спросила:
— Вам просто кажется, следователь Величко, или у вас есть, что сказать?
Прижмет, спрошу про факс, решил Олег и твердо сказал:
— У меня есть что сказать.
— Тогда приезжайте, — позволила Скворцова и сказала адрес, который Олегу был уже известен.
Насвистывая, Олег вышел из здания прокуратуры, прихватил с собой достаточно модный портфель искусственной кожи, в котором среди прочих не очень важных бумаг лежали бланки для протоколов. Просто так, на всякий случай.
Он носил шапку из собаки и куртку «аляска» поколения середины восьмидесятых годов, которая на сгибах отражала свет любого источника, будь то бледно-голубое сияние уличного фонаря, радужный блик витрины или желтые глаза автомобильных фар. Рослый и блестящий, он был виден издалека в пасмурные сумерки.
Это очень обрадовало двоих мужчин, которые по очереди следили за ним от дверей прокуратуры. Впрочем, как оказалось, объект слежки был настолько беспечен, что один из следивших в спину подталкивал его в переполненный автобус. Делал он это, конечно, не из озорства, только окончательно убедившись, что следователь — полный лопух.
Олег шестым чувством испытывал некий доселе неведомый дискомфорт — даже в толчее и тесноте салона дребезжащего автобуса он ощущал, будто кто-то уже давно, хоть и с небольшими интервалами, сверлит ему спину недобрым взглядом. Но слишком занят он был мыслями о предстоящем разговоре, чтоб обращать внимание на трудно объяснимый дискомфорт, который к тому же можно было объяснить как перепады настроения.
Искомый дом, белая кирпичная двенадцатиэтажка, прятался в глубине двора, окруженный, словно барин челядью, серыми панельными пятиэтажными зданиями.