Девочка Грешника
Шрифт:
— Только ты, Сонь, только ты…Прости меня, пожалуйста, я больше так не буду и обещаю исправиться. Мамой клянусь! Ну да, идиот, согласен. Но ты, пожалуйста, поругай меня, но шашкой махать не надо. Сонь?
Но она только молчала, по-прежнему зажав уши руками, и никак больше на меня не реагировала.
Еще десять минут в пути и вот уже мы у моего дома. Но и тут мне никто не хотел облегчать задачу.
Из машины Соню пришлось буквально выковыривать. Она пиналась и отбивалась от меня, а потом и вовсе принялась
— Скотина похотливая! Беспринципный враль! У-у, как же ты меня бесишь!
— И ничего не враль!
— Я не верю тебе! Не верю! Ясно?
— Соня…
— Пусти! Ты не имеешь никакого права удерживать меня!
Остаток пути до моей квартиры я молча слушал поток обвинительных речей и гневных сентенций. И нет, это не была типичная бабская истерика. Просто Соня реально пыталась сбежать от меня, сверкая пятками. А я никак не мог этого допустить.
Меня прям выворачивало от одной только мысли, что она смоется от меня и нафантазирует себе проблему галактических масштабов. У баб это вообще любимое занятие.
И я не готов был ее отпустить. И.… даже получал какой-то извращенный кайф от того, что Соня больше не равнодушна, как днем ранее, а наоборот хлещет эмоциями, которые все до единой принадлежат мне одному.
Но как-бы там ни было с этим всем спектаклем пора было кончать. Поругались и хватит, пора переходить к следующей стадии.
Ввалился в квартиру и направился прямиком в ванную, где закинул брыкающуюся и бранящуюся девчонку в душевую кабину. А дальше, пока она еще не пришла в себя, жмакнул на вентиль подачи воды.
— Рома! — завизжала девчонка и потрясенно замерла с открытым ртом, ошарашенно разведя руки в стороны.
— Сонь, давай мириться, — шагнул я к ней и тоже промок.
— Ты совсем охренел? Я как теперь домой поеду?
— Никак, — протянул я руку и расстегнул пуговицу на ее блузке.
— Руки свои убрал от меня! Иди своих кошек драных ими трогай!
— Ты моя кошка и сегодня пока еще не драная. Непорядок. Давай исправлять? — шаг ближе, быстрый поцелуй в шею и еще одну пуговицу долой.
— Не трогай меня! Рома! Пожалуйста! — в ее глазах плещется паника, а я почти выдыхаю напряжение из легких.
Все, почти добил.
— Я не могу тебя не трогать, Соня. Рад бы тебе угодить, да не могу. Я плотно подсел на тебя, другие не вставляют. Вообще! Ну как же ты этого не видишь? Мне на этих телок было насрать! В голове только ты.
— Нет! Не верю!
— Да!
— Ты только о сексе и думаешь! — обвинительно ткнула меня пальцем в грудь, когда я расстегнул еще две пуговицы.
— К черту секс, только прости меня!
Губы к губам. Целую жадно. Загораюсь за секунду. Вспыхиваю. Но Соня не отвечает,
Моя!
Медленно раздеваю ее. Расстегиваю юбку, тихо ругаюсь матом, когда вижу под ней ажурные чулки и слишком сексуальный пояс с трусиками. На хер я, дебил, писанулся?
В штанах давно все колом. Болезненно скручивает от невозможности быть немедленно внутри нее. Но я терплю. Только планомерно срываю с нее мокрые тряпки. А потом и с себя.
— Мне домой надо, Ром, — почти хнычет.
— Тебе надо быть со мной. Больше нигде!
Наливаю в руку ягодный гель для душа и начинаю медленно мыть ее, вопросительно и просительно заглядывая в голубые, обиженные глаза. Прохожусь по соскам, по округлой попке, ныряю между ног, дотрагиваясь до нежных губок, и все шепчу без остановки:
— Прости меня, прости, прости…
Спустя минут пять, когда она уже прерывисто дышит и подрагивает в моих руках, вытаскиваю ее из душа, кутаю в огромное банное полотенце и несу в комнату, где аккуратно укладываю на кровать.
— Рома, пожалуйста, уйди, — натягивает на себя одеяло, — мне надо побыть одной и подумать. Прошу тебя.
Нашла дурака! Обиженным девочкам думать противопоказанно!
Качаю головой и ложусь рядом с ней, кутая ее и прижимая к себе ближе. Целую веки, нос, щеки, нежно прикусываю за подбородок, осторожно провожу губами по ее губам. И почти умираю от желания, пытаясь сдержать свое же обещание.
— Спи, — шепчу и сам прикрываю глаза, ощущая внутри себя гребаным героем в лосинах и плаще.
Уболтал! Сука, медаль мне!
Спустя минут пятнадцать Соня все-таки засыпает. Дыхание ее выравнивается, а тело расслабляется. А я не могу последовать за ней. Я рядом с этой девчонкой похотливый ебарь-террорист, да! И я не понимаю, что с этим всем делать, кроме того, чтобы…
Чуть опускаю вниз одеяло и жадно рассматриваю ее шикарное тело в свете ночного города. Сглатываю и все-таки прикасаюсь пальцами к ее пупку. Веду ниже, прохожусь подушечками пальцев по ее девочке и закатываю глаза, потому что член дергается, желая туда — в нее.
Вот прямщас!
Склоняюсь, облизываю сосок, легонько втягиваю его в себя и снова, почти умираю от желания, когда слышу ее тихий сонный стон.
Ну, пиздец!
Совсем откидываю одеяло и осторожно развожу ее ноги в стороны, а потом смотрю на нее во все глаза, понимая, что впервые в жизни хочу целовать девушку там.
Я никогда этого не хотел. Даже не думал об этом и уж тем более никогда этого не делал. А вот Соню хотел. Хотел вылизать ее всю, чтобы ее разорвало от наслаждения. И я не стал себя сдерживать, согнул ее ноги в коленях, подхватил под попу, склонился над ней и тут же влажно накрыл ее клитор своим ртом.