Девочка и мальчик

Герлих Гюнтер

— Пошли куда-нибудь!

— Куда бы ты хотела?

— Может, в какой-нибудь клуб?

— В диско?

— Да, пошли, — торопит она.

— А твои родители? Они же наверняка хотят, чтобы ты поскорее вернулась.

— Не знаю, что это с отцом, — упрямо отвечает Катрин.

Они едут на трамвае в сторону Шёнхаузер-аллее, стоят в углу последнего вагона, раскачивающегося на ходу из стороны в сторону. Катрин в спину больно ударяют поручни. Франк обнимает ее одной

рукой. И Катрин всем своим существом ощущает его близость. А он как-то странно смотрит на нее, кажется ей; никогда еще не смотрел он на нее так.

Клуб, в который они идут, находится на одной из тех улиц, где стоят сплошь старые дома. Катрин и Франка пропускают без всякого, хотя молодежи у входа много. Просто Франк знаком с дежурными, а когда окружающие пытаются возражать, Франк заявляет:

— Мы из актива!

Франк здоровается направо и налево, видимо, он и правда в активе клуба. Катрин кажется, что она тут лишняя. Но клуб ей нравится. Повсюду небольшие ниши, везде можно посидеть.

— Станцуем? — предлагает Франк, и вот они опять так близко друг к другу, хотя касаются друг друга редко.

Танцуют они много.

Время от времени пьют кока-колу, а один раз даже добавляют в нее водку, что тотчас действует на Катрин.

Все вдруг становится простым и легким.

А когда они опять сидят в одной из ниш, Франк говорит:

— Ну вот, ты и успокоилась.

Гремят ритмы, мелькают пестрые огни, выхватывают лицо Франка из темноты. Окрашенное разными цветами, оно все время меняется, то кажется мягким и юным, то взрослым и жестким.

Катрин трогает Франка рукой.

— А здесь хорошо, — говорит она.

— Пошли? — спрашивает он и поднимается.

Она идет перед Франком к танцплощадке, но руку его по отпускает, поэтому пробиваться им довольно трудно. Во время танца Катрин опять вспомнила родителей. И тут же остановилась.

— Что случилось? — шепчет ей на ухо Франк.

— Мне нужно домой, — говорит Катрин и уходит с площадки.

Крайне удивленный, Франк следует за ней.

— Мы здесь всего какой-нибудь час, — удивляется Франк, — ты же сама хотела в клуб?

Катрин не отвечает.

— Ну сядь, посиди. — Франк вытаскивает из-под кого-то кожаную подушку и подсовывает ее Катрин. — Нельзя же так быстро скисать.

— Нет, я все делаю неверно, — говорит Катрин. — Ты старше. И твой отец иначе смотрит на вещи.

— Ты вдруг чего-то испугалась, вот и все.

— Испугалась? Нет, но я хочу домой.

— Почему вдруг такая спешка, нелепо же!

— Вот как ты считаешь, — тихо говорит Катрин.

— Нет, я так не считаю, — примирительно

отвечает Франк. — Понимаю твое состояние.

Но в словах его нет убежденности, чувствует Катрин.

Громкая музыка, сигаретный дым, голоса, внезапно все сливается для нее в едва ли не физическое ощущение боли. Ей хочется уйти, но хочется, чтобы Франк ушел вместе с ней.

Но Франк и не собирался уходить, он принес себе кока-колу и водку.

— А что, если твой отец запретит тебе со мной дружить? — спрашивает он.

— Этого он мне не может запретить.

— Ну, трудности создать может.

— Мы с отцом всегда хорошо понимали друг друга.

— Да, пока ты была для него маленькой девочкой.

— Может быть.

Франк льет водку в кока-колу и пьет маленькими глотками, потом закуривает сигарету.

— Странное ты существо. Но я тебя люблю, может, именно поэтому. — Он протягивает ей бокал: — Глоток?

— Я бы хотела уйти, — просит его Катрин.

— Ну, если тебе так надо. Иди, пожалуйста.

— Станцуем еще раз?

— Неохота.

Катрин надевает куртку, и ей кажется, все видят, что она уходит одна.

Трамвай кидает и толкает, как и раньше. И Катрин опять стоит в последнем вагоне, но теперь ее никто не опекает, и она задумчиво глядит в темноту.

Отчего же она не осталась с Франком? Он ее не понял или не хотел понять. Это может быть конец, а ведь по-настоящему никакого начала и не было.

Медленно бредет Катрин по Ревалерштрассе. Дождь прошел, небо проясняется.

Из темноты их подъезда отделяется какая-то фигура, идет к ней — Франк. Она слышит его голос:

— А такси все же быстрее, чем трамвай.

Катрин горячо его обнимает.

Он тянет со в подъезд.

— Ну ты сумасшедший, — бормочет Катрин.

— Ты уходила такая грустная.

Когда в подъезде кто-то зажигает свет, Франк говорит:

— Пошли пройдемся немного.

Катрин охотно идет за ним. А ведь хотела домой, чтобы не было лишних разговоров, но теперь она эту мысль отгоняет.

Ничего, значит, не кончилось, Франк с ней. Они идут к мосту Модерзонбрюкке, останавливаются там и стоят, облокотившись на перила.

— У меня, — говорит Франк, — есть знакомые девчонки, с двумя-тремя я даже дружил. Но пройдет, бывало, какое-то время, и мне с ними делалось скучно. Они так много болтали, и чушь какую-то несли. А ведь не глупые девчонки, им незачем важничать. Мне же было смешно, я начинал иронизировать над ними, и на этом все кончалось… Смотри-ка, отсюда, с моста, отличный вид. Ты уже бывала здесь вечером?