Девочка и пёс
Шрифт:
– Есть голос сильнее голоса крови, – негромко сказала девушка. – Это голос Бога.
Хишен растерянно усмехнулся. Странная вялость и апатия охватили его. Впервые в жизни. Всегда, с самого раннего детства он сражался. Он знал, он верил, он привык к тому что нужно бить. Изо всей силы, как можно больнее, исподтишка ли, прямо ли, не важно. Бить чтобы разбить, чтобы сломать, чтобы убить своего врага. Главное это победа, любой ценой. И у него действительно это получалось. Пока другие тратили драгоценные мгновения на колебания, нерешительность, сомнения, он бил, мечом, топором, ножом, палкой, рукой. И он побеждал. И он твердо верил что никогда нельзя сдаваться, как бы тяжело не было, как бы не складывалась ситуация, бороться нужно до конца. Все может измениться в один миг. Всегда есть шанс. Но сегодня, сейчас
– Это не честно, – пробормотал Хишен. В этот миг в его голове промелькнули образы людей из его прошлого. Связанные, подвешенные за крюки, с поломанными руками и ногами, закопанные по плечи в землю, ослепленные, избитые до полусмерти и он стоящий рядом с топором или саблей. У них тоже не было ни единого шанса, подумалось ему, ни единого, когда он без всякой пощады и колебаний добивал их. Мало кто из них принимал последний удар достойно, многие визжали, извивались и умоляли, брызгая слюнями и соплями. Ну нет, яростно подумал он, нет. Они были слабаками. Они сами лишали себя всех шансов. Я буду сражаться.
Хишен дернулся вперед, схватил со стола топор и снова отпрянул к стене.
– Кто бы ты ни была, мразь, я достану тебя, – прошипел он.
Суора приблизилась к противоположному краю стола и остановилась. Ее вдруг охватило чувство безмерного отвращения и брезгливости. Это ведь просто животное. Животное с чуть боле развитыми полушариями мозга. Его интересуют только три вещи: секс, пища и насилие. И все. Все остальное выше и дальше его примитивного сознания. Это животное руководствуется только желанием удовлетворения своих убогих потребностей. И на пути реализации этого удовлетворения оно и применяет свой чуть более развитый мозг, выказывая некую изобретательность и сообразительность. Почему Дагатор 35 и остальные Владыки и Хранители считают этот вид одним из самых опасных для нашего существования? Ведь они так ничтожны и слабы и, учитывая их примитивность, легко управляемы. Мне ничего не стоит стать вождем этого города. Я без труда расправлюсь со всеми главарями и займу их место. И принимая во внимания мой тотальный контроль над бейхорами, я буду абсолютным повелителем для этих жалких существ. Секс, пища и насилие. Но зачем насилие? Для собственного утверждения, для демонстрации своей силы как доказательства права на власть? Но ведь не только. Это животное получает какое-то жуткое удовольствие от этого. Непостижимо. Уродовать, калечить, умертвлять своих сородичей, своих соплеменников, представителей своего вида и получать от этого удовольствие! Или оно получает удовольствие от ощущения страха своих жертв. Да, его боятся и это делает его великим и ужасным, возносит над остальными. Как же он жалок. Получает удовлетворение от страдания других. Хранитель Мернок говорит, что надо просто стирать у них память и превращать в орудия труда и послушных слуг. Ни на что другое они не годятся, ибо в них заложено зерно самоуничтожения, проростаемое древом всепоглощающего эгоизма. Удовлетворение своей похоти и голода и все. Тогда им просто не нужен такой сложный мозг. Он для них лишь обуза, они просто сходят с ума не в силах совместить огромный потенциал, заложенный в их разуме со своими примитивными потребностями. Почти все из них уже больные, разодранные на части непрерывным внутренним конфликтом между этим потенциалом, вызывающим у них чувство бесконечного томления по чему-то большему и совершенному и их жалкой животной природой, требующей и выставляющей единственным смыслом существования удовлетворение убогих своих потребностей.
Суора легко запрыгнула на стол. Теперь она смотрела на разбойника сверху вниз. И чувство омерзения к нему отчетливо читалось на ее прекрасном лице.
Расталкивая свою апатию как толщу воды, Хишен нанес удар. Он стоял вплотную к стене и потому не мог сделать широкий замах, но с его силой ему это было и не нужно. Держа топорище двумя руками, он сделал резкое короткое движение, послав широкое полотно топора в горизонтальной плоскости. Страшное лезвие устремилось точно в торс девушки.
Суора, развернувшись влево и немного подавшись назад, встретила прямым ударом правой ступни деревянное топорище, отбросив его назад.
Хишен практически ничего не успел понять. Девица двигалась настолько быстро, что глаз почти не мог различить ее движения. Разбойник только почувствовал как топор налетел на что-то и отскочил назад, выворачивая ему ладони, а в следующее мгновение ему словно бревно в лоб врезалось. Его голова как мячик отпрыгнула к стене и он крепко приложился затылком к кирпичам позади себя.
Как ни удивительно, но мивар остался в сознании, по крайней мере наполовину. Он медленно сползал по стене, ничего не соображая и совершенно дезориентированный. Разбитый затылок оставлял за собой кровавый след.
Девушка спрыгнула со стола и встала практически вплотную к Хишену. Она пристально смотрела на него. Ей было любопытно. Животное все еще продолжало бороться. Она видела как разбойник медленно приходит в себя, хотя честно говоря она была уверенна что ее последний удар, будет действительно последним. Нет, она не хотела его убить, но рассчитывала что его сознательная деятельность на какое-то время прекратится.
Хишен тупо глядел перед собой и думал только о ноже в своем правом сапоге. Топор куда-то пропал из его рук. Он видел затянутую в черные одежды соблазнительную женскую фигуру перед собой, но он думал только о ноже. Он собирался с силами.
Хишен поднял левую руку и махнул куда-то влево. Всем своим существом он желал, он верил, что она посмотрит на то что он показывает.
Суора усмехнулась про себя. Как же он жалок со своими убогими уловками. Она послушно повернула голову и поглядела в правую от себя сторону. Она легко ощутила эмоциональный всплеск рядом с собой и в следующий миг легко прикоснулась левой ладонью ко лбу Хишена. Это был удар концентрированной энергии. От Владык, Хранителей и опытных наблюдателей Ташунг знал что некоторые из вида Homo Sapiens были способны делать тоже самое. Это конечно настораживало. Энергетическая волна буквально взорвала человеческое сознание, мгновенно погасив всю его деятельность и погрузив разбойника в глубокое беспамятство. Применение концентрации внутренних энергий было гораздо проще чем «метод кокона», но зато последний давал полный контроль над состоянием субъекта. Выбраться из кокона самостоятельно жертва не могла, а после энергетического удара она могла прийти в себя и через несколько минут, и через несколько часов. Все зависело от индивидуальных особенностей.
Суора посмотрела на нож в правой руке поверженного врага. Глаза ее сузились, она присела на корточки и положила пальцы левой ладони на безвольно склоненную голову мивара. Изо рта у него текла кровавая слюна. Просто животное, подумала девушка и взяла нож из расслабленной руки Хишена.
44.
Минлу Такулада Хин занималась упражнениями с мечом. Наступала, наносила удары, уходила с линии атаки, парировала и уклонялась. Делала она это четко и по внешнему виду легко и изящно. Талгаро сидел, привалившись спиной к дереву и хмуро наблюдал за девушкой. По его лицу явно читалось что он не одобряет ее занятие. Наконец он спросил:
– У вас что, в Кирме все женщины, вместо того чтобы заниматься детьми и обедом, махают мечами?
Девушка сделала еще три удара клинком, остановилась и медленно, почти ритуально, вложила оружие в ножны, на поясе слева. После чего повернулась лицом к маленькому лоя.
– Тебе это не нравится? – Чуть улыбаясь, поинтересовалась она.
– Это противоестественно, – заявил Талгаро.
– Также как и ношение штанов?
Лоя еще больше нахмурился. Конечно он припомнил глупого священника, яростно придиравшегося на суде к штанам Минлу. Талгаро не понравился намек на то что он ведет себя также.
– Ты не ответила на вопрос, – сказал он.
– М-м-м, я не могу говорить за всех женщин Кирма, но большинство тех кого я видела занимаются обедом и детьми. Ты удовлетворен?
– Я рад за Кирм.
Минлу ничего не ответила. Она прошлась по ласковой красно-коричневой траве и подняв голову, посмотрела на красноватый диск солнца.
– Волнуешься о времени? – Спросил Талгаро.
Минлу не отвечала.
– Если ты так торопишься, то почему идешь в Акануран пешком, почему не на лошади? – Не унимался маленький лоя.