Девочка из Атлантиды
Шрифт:
Наконец Винтерфельд снова повернулся к Майку. Когда он заметил кота, которого Майк, защищая, прижал к груди, он усмехнулся.
— Кого это мы заполучили к себе на борт? — проговорил он и наклонился. Он вытянул руку и погладил Астарота по голове. Кот выразил свое полное удовлетворение жестом Винтерфельда и заурчал. И Майк испытал ничем не обоснованную ревность. Он быстро опустил кота на пол. И животное тут же с любопытством начало бродить по палубе.
С некоторым опозданием вверх по веревочной лестнице вскарабкался наконец и Траутман. Как и полагается капитану, он последним покинул свой корабль. Он
— Вы, должно быть, Траутман, — сказал Винтерфельд. — Пауль рассказывал мне о вас.
Он подошел к старику и протянул ему руку, но сделал это как-то по-особому, так что этот жест не показался небрежным или унизительным, не жест победителя, снизошедшего к побежденному, а просто дань уважения. И Майк не удивился, когда Траутман коротко и энергично пожал протянутую руку.
— Пауль! — вспыхнул Бен. — Так эта мелкая крыса все же проболталась! Этого и следовало ожидать.
— Мелкая крыса, как ты его назвал, — спокойно подчеркнул Винтерфельд, — все же мой сын, так что советую думать, прежде чем что-либо болтать. Он сделал шаг назад и чуть повысил голос. — И может быть, вас это успокоит, но он не рассказал и сотой доли того, что знал, как бы мне этого ни хотелось. Он считает вас, как и прежде, своими друзьями.
— О да, он настоящий друг, — не унимался Бен. — Вот уж действительно, именно таких друзей я всегда себе и желал, тогда и враги не понадобятся.
Он с вызовом посмотрел на Винтерфельда, и, несмотря на свое раздражение, вызванное словами Бена, Майк не мог не дивиться безрассудной храбрости Бена.
— Что вы теперь собираетесь с нами сделать? — спросил Бен. — Прикажете сразу расстрелять или передадите нас вместе с «Наутилусом» командованию флота?
Винтерфельд покачал головой.
— Ни то, ни другое, — спокойно ответил он. — Я не намерен отдавать «Наутилус» никому, в том числе и кайзеровскому флоту.
— Ах, вот как? — с издевкой произнес Бен. — Кто же может в это поверить?
Майк толкнул его локтем в бок, так что Бен наконец замолчал. Винтерфельд лишь едва заметно улыбнулся ему и продолжил:
— Боюсь, что моя родина крайне негативно рассматривает мою деятельность в данный момент и с удовольствием предала бы меня военному суду, если бы я был настолько глуп, чтобы возвратиться.
— Что я слышу? Следует ли это понимать?.. — начал было Траутман, но Винтерфельд перебил его:
— Все происшедшее с вами полностью на моей совести, то есть следствие моих единоличных действий. Никто в Берлине и не догадывается, чем я здесь занимаюсь.
— Тогда вы обыкновенный гнусный пират, — заявил Бен.
— Слово «отступник» было бы мне приятнее, — подчеркнуто сказал Винтерфельд.
— А как вы относитесь к слову «дезертир»? — спросил Майк. — Ведь вы именно это и сделали, не правда ли? Вы дезертировали, прихватив корабль и весь экипаж. Как это вам удалось уговорить матросов нарушить присягу? Они ведь должны понимать, что…
Резким жестом Винтерфельд заставил его умолкнуть.
— Ты разочаровал меня, Михаэль, — сказал он, произнеся имя Майка по-немецки, что всегда его раздражало. —
— Уж лучше вы все возьмете в свои руки, не так ли? — сказал Траутман.
Винтерфельд помотал головой:
— Вы, должно быть, действительно принимаете меня за полного идиота, если полагаете, что меня привлекает власть. Кроме того, подобное представление крайне наивно. Даже с помощью «Наутилуса» нельзя покорить весь мир. Нет, мои цели совершенно иного рода. Но мы побеседуем об этом позже, и я надеюсь, что тогда вы будете думать обо мне иначе. Кто знает, может быть, мы даже станем союзниками.
— Никогда, — тут же сказал Траутман.
Винтерфельд как-то странно улыбнулся.
— Это то самое слово, с которым надо обращаться исключительно бережно. Возможно, наши цели не так сильно отличаются друг от друга, как считаете вы сейчас.
— Я не верю ни одному вашему слову! — взвился Бен.
Винтерфельд презрительно взглянул на него.
— Знаешь, мой мальчик, мне как-то все равно, чему и кому ты веришь или не веришь. Но было бы намного лучше, если бы ты хоть немного научился выдержке. Пауль рассказал мне кое-что о тебе. Ты вовсе не так глуп, каким часто стараешься показаться. Если ты научишься управлять своим темпераментом, то…
Он внезапно замолчал посреди предложения. Глаза его округлились, и Майк заметил, что он побледнел и медленно взглянул себе под ноги. Когда Майк опустил глаза вслед за Винтерфельдом, то сразу понял, что к чему.
Астарот, вначале с любопытством бродивший по палубе, затем с удобством расположился возле ног Винтерфельда. Теперь же он встал и удалялся с высоко поднятой головой. А до блеска отполированные сапоги Винтерфельда вдруг оказались посреди расплывающейся и дурно пахнущей лужи.
— У этой твари хороший вкус, — ухмыляясь, сказал Бен.
Губы Винтерфельда задрожали от гнева. Целую долгую секунду Майк был абсолютно уверен, что тут-то Винтерфельд и покажет наконец свое настоящее лицо, потеряет контроль над собой, но он с заметным усилием сдержался, и на его губах появилась — правда, не очень убедительная — улыбка.
— Отведите наших гостей в их каюты, — приказал он своим людям. — И позаботьтесь о ящике для этого кота.
Майк не скрывал своей злорадной ухмылки. Он присел на корточки и вытянул руку. Астарот тут же поспешил к нему, прыжком взлетел на его руку и тут же улегся клубочком на его груди, где начал усиленно урчать.
— Кошка на подводной лодке — оригинально, — сказал Винтерфельд. — Откуда у вас вообще это животное?
— Мы нашли его на дне моря, — ответил Майк. — На самом деле это морской кот, просто выглядит как нормальная кошка.
Винтерфельд промолчал, но взглянул на него с такой яростью, что Майк предпочел прикусить язык.
Сопровождаемые немецкими матросами, они спустились в нижние палубы «Леопольда» и были размещены в тех же самых каютах, в которых прошел их первый визит на корабле, тоже в качестве пленников.