Девочка из прошлого
Шрифт:
— Да, — соглашаюсь я, пряча ухмылку. — Много всего намешано. Тем интереснее посмотреть, каким он будет, когда подрастёт. Взбалмошным — в меня или сдержанным и всегда отстранённым — в тебя.
Улыбка на лице Динара становится ещё шире, а тяжесть в душе напротив — неподъёмнее.
Мы заказываем чай с пирожным для Тимура и по чашке кофе. Располагаемся у окна и молча смотрим, как Тимур с аппетитом ест, а потом просится в игровую. Я пересаживаюсь на его место, чтобы наблюдать за ним, и делаю глоток кофе.
— Чем ты сейчас занимаешься? — спрашиваю у Динара и задерживаю на нём взгляд.
— Всё тем же, но не в таких масштабах, как раньше. С Измайловым ведём два проекта. Он больше по вопросам поиска
Я смотрю в вырез его рубашки и затем поднимаю глаза.
— А жена? Ты планируешь ей говорить о сыне? Или уже сказал?
Не знаю, зачем об этом спрашиваю, но ведь он спрашивает о Ракитине. Почему я не могу?
— Нет, не говорил, — сухо отвечает Динар.
Неужели он никогда не расстанется с этой холодной и каменной маской, когда будет заходить разговор о прошлом? Почему я должна вытягивать из него слова? Пусть скажет правду. Какая бы она ни была.
— Я сегодня полночи не спала, — признаюсь честно. — Думала о том, что услышала и увидела вчера. — Я опускаю глаза на его грудь. — В тот вечер, когда я уходила от тебя, ты сказал, что хотел рассказать мне обо всём позже и при других обстоятельствах… Могу узнать, как именно?
— Тебе бы всё равно не понравилось, — с печальной улыбкой отвечает Динар.
Я кусаю губу и усилием воли заставляю себя держать язык за зубами, но слова, которые вертятся на языке, всё же вырываются из меня с сарказмом:
— Отправил бы жить к Бергам? Как свою родственницу?
Динар серьёзно смотрит в лицо, и мои пальцы впиваются в чашку до боли.
— С ума сойти… — выдыхаю я, понимая, что попала в цель. — Правда к Бергам? Скажи, что это не так...
Динар по-прежнему пристально смотрит на меня, и я опускаю глаза, не в силах выдержать его взгляд.
— Так, Наташа. Собирался отправить тебя в Австрию.
25 глава
Наташа
— Посмотри на меня, — просит Динар. — Мы ведь можем просто поговорить? Без слёз и дрожащего голоса?
Я поднимаю взгляд и тут же перевожу его на Тимура. Сын сидит за столом с какой-то девочкой. Они рисуют. Украдкой с интересом поглядывают друг на друга. Может быть, пора отдать его в сад? Ему нравится контактировать с детьми.
— Наташа, — с нажимом повторяет Динар, но я никак не реагирую.
Пугает решимость в его голосе. Асадов столько времени молчал о себе и отталкивал меня, не отвечал Максу… Я интуитивно чувствую почему и боюсь сейчас услышать подтверждение своих догадок. Потому что в таком случае не знаю, что делать с этой правдой. Мои чувства к нему слишком глубокие. Уходящие корнями в детство. Давшие плоды, когда я стала взрослее. Динар всегда был замкнутым. Одиночка. Вроде и с нами, в нашей семье, готов прийти на помощь, но решения принимал сам, ни с кем и никогда не советовался.
Я перевожу глаза на лицо Динара, и мы долго смотрим друг на друга. Он подаётся чуть вперёд, а я, словно застывшая статуя, боюсь пошевелиться и спугнуть. Обоих. Потому что он близок к тому, чтобы открыться. Но готова ли я принять правду?
— Документы, которые ты нашла в кабинете, настоящие. Это не подделка. Но ты не всё увидела. Кое-какие на тот момент были ещё не готовы. В те дни всё в спешке решалось, быстро, и у меня совсем вылетело из головы, что я оставил папку на столе. Думал, что убрал бумаги в сейф. Это моя оплошность. Ты не должна была их увидеть и так обо всём узнать. У нас с Максом возникли серьёзные проблемы после его освобождения. Какое-то время мы не совсем легальным бизнесом занимались. Это всплыло. Люди,
— Почему к ним, а не к Максу?
— Можно было и к нему, но без возможности вернуться на родину. Ты бы восприняла в штыки оба предложенных мной варианта. С собой я бы тебя не оставил — это сто процентов.
— Мне и сейчас ни один не нравится. — Почему-то я злюсь, но гашу в себе это чувство.
— Так появился третий. Через две недели после твоего ухода я приезжал к тебе, чтобы объясниться, документы привёз, но дома никого не застал. Сидел в машине на противоположной стороне улицы и ждал твоего возвращения. Заметил издалека. Ты выглядела сильно измученной и несчастной. — Динар ненадолго замолкает, сжимает челюсти и резко втягивает в себя воздух. — Я решил отложить разговор ещё на несколько дней. Напился в тот вечер в хлам, а утром мне позвонил Ракитин. Сказал, что предложил тебе полететь с ним на юг и ты дала согласие. Попросил больше не приближаться к тебе, обосновав это тем, что ты его выбрала. Я сначала взбесился, послал его куда подальше, а потом пришёл в себя, снова приехал к тебе домой и понял, что… нужно отпустить. Что ты в таком состоянии глупостей наделаешь, слушать не станешь, факт моего брака не примешь и, как следствие, вообще никуда не полетишь. Ракитин у тебя попросил пакет документов перед отлётом, помнишь? А вечером тебе Макс позвонил и сказал, что нужно встретиться с одним человеком и кое-что у него забрать.
Меня начинает трясти, и снова хочется опустить глаза, потому что в них собираются слёзы.
— Мужчина сказал, что он от Парфёнова. Мне передали чёрный пакет, я паспорт новый открыла и не сразу поняла, в чём подвох. А дома заметила, что в имени несколько букв добавилось, отчество сменили, город рождения и прописку. Макс сказал, что это меры предосторожности и фактически мы с ним чужие люди с этого момента. Оказывается... это твоих рук дело, да?
— Моих. Это те самые недостающие пазлы, которые ты не увидела в папке. Твои новые документы и ещё кое-какие бумаги, которые я передавать тебе не стал, а оставил их у Лукаса. Долю Макса в нашем общем бизнесе Берг передал ему сразу же, как только это стало возможным. Лиде требовалась дорогостоящая реабилитация, им нужно было на что-то жить в чужой стране. Позже люди Парфёнова помогли переоформить ваш дом на твои новые документы. Бумаги должны были прийти почтой. Пришли?
Я киваю.
— Кое-какие бумаги для меня ты оставил у Берга... Это завещание? Я бы получила его в случае... твоей гибели, да? — Горло дерёт, когда произношу эти слова.
Я держусь из последних сил, напоминая себе, что мы сидим в кафе, а рядом находится Тимур, и он не любит, когда мама грустит и плачет. Я редко позволяю себе такое при ребёнке.
— Да. Через какое-то время Лукас бы сообщил Максу, а к тебе прислал своего человека, чтобы передать остальные документы. Как думаешь, кто первым попал бы под раздачу, оступись я или сделай ошибку? Наташа, ты когда на эмоциях, не можешь реально оценивать ситуацию и степень опасности. И знай я на тот момент, что ты беременна, решил бы, конечно, по-другому этот вопрос. Но я даже предположить такого не мог.