Девочка, которая любила Тома Гордона

Кинг Стивен

Шестой иннинг

Когда Триша проснулась, вокруг пели птички. Ярко светило солнце, уже высоко поднявшееся над горизонтом. Похоже, она проспала часов до десяти. И спала бы дольше, если бы не голод. Внутри, от горла до колен, образовалась огромная каверна. А посередине поселилась боль, настоящая боль. Ее словно щипали изнутри. Тришу эти ощущения не на шутку перепугали. И раньше случалось, что ей хотелось есть, но чтобы голод доставлял боль – такого еще не было.

Она вылезла из шалаша, повалив несколько ветвей, заковыляла к ручью, упираясь руками в поясницу. Наверное, выглядела она совсем как бабушка Пепси Робишо, подслеповатая, с распухшими от артрита

суставами, которая не могла ходить без посторонней помощи. Бабушка Скрипуха называла ее Пепси.

Триша опустилась на колени, уперлась в землю руками и стала пить, как лошадь из корыта. Она предчувствовала, что вода вновь вызовет рвоту и понос, но не видела иного выхода, кроме как напиться. Чем еще она могла наполнить желудок?

Потом встала, огляделась, подтянула джинсы (они были ей в самый раз, когда она надевала их в сэнфордской спальне, в далеком прошлом, в далеких краях, а теперь стали великоваты) и зашагала вниз по склону, вдоль ручья. Она уже не рассчитывала на то, что ручей выведет ее к людям, но ей хотелось уйти подальше от Тришиного Блевотного Места.

Она отмахала сотню ярдов, когда дала о себе знать наглая паршивка. Ты что-то забыла, не так ли, сладенькая? Чувствовалось, что наглая паршивка тоже устала, но голос оставался таким же ледяным и ироничным, как и раньше. И, как обычно, она не грешила против истины. Триша остановилась, наклонила голову, постояла минуту-другую, потом повернулась и потащилась вверх по склону, к тому дереву, у которого провела ночь. Ей пришлось дважды останавливаться, чтобы дать успокоиться бешено бьющемуся сердцу. Сил у нее осталось совсем ничего.

Триша наполнила бутылку водой, положила ее и превратившееся в лохмотья пончо в рюкзак, тяжело вздохнула, закинув его за плечи (в нем же ничего нет, а такое ощущение, будто он набит кирпичами), и вновь тронулась в путь. Шагала медленно и останавливалась каждые пятнадцать минут, чтобы передохнуть, хотя продолжала идти вниз по склону. Голова гудела. Все цвета словно прибавили в яркости. А когда сойка затарахтела над головой, в барабанные перепонки Триши вонзились сотни острых иголок. Она притворялась, будто Том Гордон идет рядом с ней, за компанию, но какое-то время спустя необходимость в притворстве пропала. Он шагал рядом, и хотя Триша знала, что он – галлюцинация, при дневном свете Том Гордон выглядел таким же настоящим, как и при лунном.

Около полудня Триша споткнулась о камень и повалилась в заросли колючих кустов. У нее перехватило дыхание, сердце едва не выпрыгнуло из груди, перед глазами вспыхнули белые звезды. Первая попытка выбраться из зарослей не удалась: колючки цепко держали ее. Девочка выдержала паузу, собралась с силами, на несколько мгновений замерла, потом рванулась. Из кустов она вырвалась, но, когда попыталась встать, выяснилось, что ноги ее не держат. И неудивительно. За последние сорок восемь часов она съела одно сваренное вкрутую яйцо, сандвич с тунцом, два «Туинкиз» и несколько палочек сельдерея и молодых побегов орляка. Ее также вырвало и пронесло.

– Мне суждено умереть, не так ли, Том? – спросила она. Ровным, спокойным голосом.

Ответа не получила. Подняла голову, огляделась. Номер 36 ушел. Триша дотащилась до ручья, попила. Вода более не вызывала болезненной реакции ни в желудке, ни в кишечнике. Девочка не знала, что сие означает: то ли ее организм привык к этой воде, то ли отказался от попыток избавиться от гадости, которая в ней содержалась.

Триша села, вытерла рот, посмотрела на северо-запад, вдоль русла ручья. Склон сменялся равниной, зрелый лес уступал место более молодому, с густым подлеском. Она уже знала, что идти таким лесом – удовольствие не из приятных. И понимала, что на длительное путешествие сил у

нее просто не хватит. А если бы она попыталась идти по воде, то поток скорее всего сшиб бы ее с ног. Не слышала она ни стрекотания вертолетов, ни лая собак. Подумала о том, что при желании могла бы услышать и первое, и второе, видела же она Тома Гордона, когда этого хотела, но проку от этого не было никакого. Реальными могли быть только те звуки, которые раздавались внезапно, удивляли ее.

Но услышать их Триша уже и не надеялась.

– Мне суждено умереть в лесу. – На этот раз вопросительных интонаций в ее голосе не слышалось.

Безмерная печаль отразилась на лице девочки, но слезы не закапали. Она вытянула руки, посмотрела на них. Руки дрожали. Наконец Триша встала и двинулась вниз по склону. Шла медленно, опираясь о стволы деревьев, хватаясь за ветки кустов, чтобы не упасть. А в это время два детектива из прокуратуры штата допрашивали ее мать и брата. Во второй половине дня психиатр, работавший в полицейском управлении, попытался их загипнотизировать, и с Питом ему это удалось. Как детективы, так и психиатр задавали вопросы, связанные с автостоянкой, на которую они свернули ранним субботним утром. Не видели ли они синего мини-вэна? Не видели ли они коротко стриженного блондина в очках?

– Господи. – Из глаз Куиллы брызнули слезы, которые ей так долго удавалось сдерживать. – Господи, вы думаете, мою девочку похитили, не так ли? Утащили в лес, пока мы спорили?

Тут заплакал и Пит.

В ТР-90, ТР-100, ТР-110 поиски Триши продолжались, но район поисков существенно сузился, и поисковые труппы получили указание сконцентрировать свое внимание на том участке, где Тришу видели в последний раз. Мужчины и женщины, прочесывающие лес, теперь искали скорее не девочку, а ее вещи: рюкзак, синее пончо, одежду. Но не трусики. И сотрудники прокуратуры, и полицейские знали, что трусиков не найти. Такие, как Маззероле, с нижним бельем своих жертв не расставались. Хранили их и после того, как тела жертв находили в канавах или дренажных штольнях.

Триша Макфарленд, которая не только никогда в жизни не видела Френсиса Раймонда Маззероле, но даже понятия не имела о его существовании, находилась в тридцати милях от северо-западного периметра нового, уменьшенного района поисков. Члены Ассоциации следопытов штата Мэн и егери Службы охраны лесов скорее всего этому не поверили бы, даже если бы их не пустили по ложному следу. Более того, она уже покинула штат Мэн. В понедельник, в три часа пополудни, Триша пересекла границу Нью-Хэмпшира.

А еще через час или около того Триша увидела кусты, усыпанные красными ягодами, рядом с буковой рощицей. Она направилась к кустам, не решаясь поверить своим глазам: разве совсем недавно она не убеждала себя, что может, как по заказу, увидеть и услышать все, что ей захочется.

Все так… но она также сказала себе: если увиденное или услышанное удивит ее, значит, она видит и слышит что-то реально существующее. И уже через несколько шагов она не сомневалась, что кусты настоящие, никакая это не галлюцинация. Кусты митчеллы… и обсыпавшие ветки сочные красные ягоды, похожие на маленькие яблочки.

– Ягоды! – выкрикнула она, и последние сомнения отпали, когда две вороны, лакомившиеся ягодами в гуще кустов, взлетели в воздух с карканьем.

Дойти до кустов шагом у Триши не получилось. Последний отрезок она пробежала и остановилась у первого куста, тяжело дыша, с пятнами румянца на щеках. Протянула грязные руки, затем убрала их: у нее возникла безумная мысль, что пальцы пройдут сквозь ягоды. И никакая это не митчелла, а кусты-вампиры, как в фильмах ужасов. Стоит ей коснуться ягод, как они превратятся в шипы и вопьются в ее руки, чтобы напиться теплой кровушки.