Девочка, которая спасла Рождество
Шрифт:
Нуш подбежала, схватила Занудника за руку и что было сил дёрнула на себя. Бесполезно – Занудник неудержимо скрывался в трещине.
– Держись, коржик, сейчас я тебе помогу, – пробормотала Нуш и торопливо вытащила из кармана кусок мыла. Стоило ей потереть мылом серую лапищу, как она покраснела и задымилась.
Тролль взревел от боли и ослабил хватку. Занудник рухнул на пол, наконец свободный.
– Скорее, бежим! – не дала ему опомниться Нуш, и все трое выскочили из комнаты. Занудник мчался в одних подштанниках, а земля у них под ногами
Выбравшись из дома, они увидели новые трещины. Эльфхельм содрогался, будто при землетрясении. Кое-как одетые, толком не проснувшиеся эльфы высыпали на улицы.
– О нет! – завопил Занудник, когда рухнул соседний дом. И завопил ещё громче, когда их собственный превратился в груду обломков. Повсюду царило разрушение. Занудник часто-часто задышал и слегка покраснел.
– Дыши глубже, коржик, – сказала Нуш. – Закрой глаза и представь имбирный пряник. Как советовал доктор Драббл.
Целые дома уходили под землю. Нуш приметила своего коллегу из «Ежеснежника»: лысый эльф с большими ушами выскочил из самого большого дома на улице.
Это был Отец Широпопс, корреспондент по делам троллей. Считалось, что никто не знает о троллях больше, чем он. Но сейчас Отец Широпопс мчался, размахивая руками, и вопил: «Тролли! Тролли! Тролли!», расталкивая всех на своём пути.
Несмотря на охвативший её ужас, Нуш подумала: «Эта работа должна была достаться мне».
– А нам куда бежать? – спросил перепуганный Занудник.
Нуш пришёл на ум только один ответ.
– К Отцу Рождество!
Ночной горшок
– Как всё прошло с мистером Мором? – кашляя, спросила мама Амелии, пока девочка выносила жестяной ночной горшок. Он заменял им с мамой туалет. Амелия открыла окно и выплеснула его содержимое прямо на улицу.
– Эй! Поаккуратнее там! – недовольно крикнул какой-то незадачливый прохожий.
– Упс. Простите, – сказала Амелия. Потом вернулась к маминой постели и соврала: – Всё прошло хорошо.
Она очень не хотела расстраивать маму правдой.
– Рада, что он тебе понравился, – слабо ответила мама, силясь вздохнуть.
– Этого я не говорила, мам.
– Ты купила фиговый пудинг?
Амелия промолчала.
– Всё равно я вряд ли смогу проглотить завтра хоть кусочек.
Девочка видела, что маме очень плохо. Та через силу продолжила:
– У него есть работный дом… У мистера Мора.
– Угу.
– Послушай, Амелия, – прошептала мама. – Мне уже недолго осталось.
Амелия почувствовала, как слёзы подступают к глазам, и попыталась их сморгнуть, пока мама не заметила.
– Мам, не говори так.
– Но это правда.
– Мам!
– Дай мне закончить. Кто-то должен позаботиться о тебе после моей смерти. Я не хочу, чтобы ты оказалась на улице.
Амелия почувствовала, что каменеет от страха. И её страх не имел никакого отношения к клопам, которые ползали по маминой простыне.
– Мама, хватит! Ты поправишься.
Мама снова закашлялась. И кашляла очень долго.
– В работном доме за тобой присмотрят.
Амелия задвинула ночной горшок обратно под кровать и уставилась на клопа, который бегал кругами по одеялу. Капитан Сажа метко прихлопнул его лапой. Амелия перевела взгляд на кота. Тот посмотрел на неё в ответ. Его большие глаза стеклянно поблёскивали. Кажется, Капитан Сажа тоже был напуган разговором. Вряд ли в работные дома пускают котов. А даже если и пускают, им с Капитаном Сажей там не место. Особенно теперь, когда он ясно показал, как относится к мистеру Мору.
– Ладно тебе, мам, завтра Рождество. Всё будет хорошо. Надо только верить… Рождество – время чудес. Просто подожди и сама увидишь. Обещаю… – Амелия с улыбкой подумала о письме, которое отправила Отцу Рождество. Она изо всех сил верила в чудо. И в то, что, даже если мир полон людей, похожих на мистера Мора, волшебство всё-таки возможно.
Мамина рука (очень короткая и очень грустная глава)
Прошёл час.
Амелия сидела на коленях у маминой кровати, сжимая её ладонь в своей. Маме становилось хуже с каждой минутой. Амелия невольно вспоминала прежние времена, когда они с мамой тоже держались за руки, но по другим, гораздо более счастливым поводам. Как они гуляли вместе по берегу реки. Как ходили на ярмарку. Или как в раннем детстве мама держала её за ладошку, отгоняя плохие сны. Водила пальцем по ладони и тихонько напевала «Вокруг розовых кустов», помогая уснуть.
Сейчас у мамы не осталось сил говорить. Но по морщинке между бровей Амелия поняла, что она хочет что-то сказать.
Мама едва заметно качнула головой.
– Амелия, милая, боюсь, это конец.
Она дышала очень медленно и была бледной, как молоко.
– Но ты не кашляешь.
Мамины губы тронула слабая улыбка. Амелия видела, каких трудов ей стоит этот разговор.
– Однажды твоя жизнь станет лучше, – сказала она дочери. Амелия в последнее время часто слышала от неё эти слова. – Жизнь похожа на печную трубу. Иногда приходится долго ползти через темноту, чтобы увидеть свет.
Мама вновь слабо улыбнулась и закрыла глаза. Амелия почувствовала, как тяжелеет рука, которую она держала в своей.
– Мам, ты не можешь умереть. Я не разрешаю! Умирать запрещено! Слышишь меня?!
Джейн Визарт открыла глаза только для того, чтобы снова закрыть.
– Будь хорошей девочкой.
Вот и всё, что она сказала дочери. После этого тишину в комнате нарушало только тиканье часов в прихожей и горестные рыдания Амелии.
Барометр надежды