Девочка криминального авторитета
Шрифт:
— С чего ты взяла?
Не буду же я ему говорить о своих чувствах, ощущениях…желаниях. Сомнения были. Но я так надеялась…
Почему?
Зачем мне он?
Жизнь без него, была бы лучше, спокойней, счастливей!
Да, кого я обманываю?!! Всё далеко не так, и отрицание не помогает мне, избавится от настоящего!
— Твой голос, он похож…, - вспоминаю первое, что приходит на ум.
— Но всё же не тот, — констатирует он.
— Я не уверена. Давно его слышала…таким спокойным и тихим…
— Допустим, наши голоса похожи.
Его губы прикасаются к моей шее, совсем легонько ведут вдоль к уху. Дыхание опаляет кожу, вызывая по телу невероятную дрожь. И меня словно парализует.
«Ощущения» — хотелось добавить. Самое главное и первое, что заставило меня усомниться, кто за моей спиной. Но почему-то, я не могла этого сказать незнакомцу, поскольку теперь, когда он не подтвердил моих догадок, я начала ещё сильнее сомневаться.
— Ты слишком много знаешь о нас. Личное. То, что было между нами, и то, что говорили только мы…
— Что именно? — уточняет, запечатлев нежный поцелуй за ушком, и я дергаюсь в его руках, а он обхватывает мою талию своими руками, при этом, не отпуская моих рук. И я оказываюсь в крепком коконе его объятий. Чтобы не сбежала и не посмела отклоняться…
— Документы…
— Ты заговорила о них сама, — напоминает, и я понимаю, что это действительно так.
— Мои преследователи…
— О них знает весь криминальный мир! Своим поступком, ты поставила на колени, и заставила нервничать очень много влиятельных людей. Твоё имя, фотографии и прочая информация, известны всем, — объясняет и мне опять приходится с ним согласиться. И у меня больше не было доказательств, кроме одного:
— Тогда за что ты просил прощение? Откуда ты знаешь о моей неспокойной жизни и чего я была лишена?
Он замолкает на некоторое мгновение, ничего не делает и не предпринимает, а после тихо говорит:
— А если я скажу, что знал Асада? Если, он близкий человек для меня, поэтому многое мне рассказывал?
Я закрываю глаза, подавляю рвущуюся боль внутри и слёзы, поскольку это может быть правдой. Асад давно уже появился бы в моей жизни, а не ждал бы два месяца. Это не в его стиле…
Но, признаться в этом, то же самое, что признать его смерть…
— Я сомневаюсь, что он бы обсуждал с кем-то, свою личную жизнь. Он был не таким…
— А каким он был? Как хорошо ты его знала? Что ты запомнила? — шепчет, продолжая меня удерживать, а я начинала паниковать. У меня была надежда, и если этот мужчина окажется не Асадом, значит, его действительно больше нет…
— Он был одиноким, — тихо говорю, и чувствую, как мужчина слегка смещается за моей спиной, опять прижимаясь носом к моей макушке. Руки на талии сильнее сжимаются, дыхание тяжёлое.
Может он и ведёт себя уверенно, но этот разговор для него тяжёлый, так же само как и для меня.
— Продолжай, — просит.
— Он был не таким как все, — добавляю. — Снаружи выглядел черствым, злым ублюдком, но внутри…, -
Все его взгляды, слова, некоторые моменты.
Для него это уже был прогресс, поскольку нежности в нём было практически не заложено с детства.
— И что ты увидела у него внутри? — настаивает мужчина, когда я делаю слишком длительную паузу.
А я отрицательно качаю головой, не в силах больше говорить о нем.
— Зачем ты так? — выдавливаю. — Скажи мне кто ты, если я ошиблась и оставь меня!
— Ты ведь его ненавидела! Он так плохо с тобой обошелся. Может его смерть к лучшему…? — продолжает мужчина, и в его голосе слышится только холод и равнодушие.
— Откуда тебе знать, как он со мной обошёлся? — выпаливаю, с болью в голосе. Если этот разговор сейчас же не завершится, я просто сойду с ума. — Кто ты?
— Ты знала, что у Асада был брат? — тихо спрашивает мужчина, вновь взяв над собой контроль, а я отрицательно качаю головой. Слишком резко, этого не видно, но явно чувствуется. — Он любил его, и они были очень близки…Настолько сильно близки, что очень часто говорили с ним обо всём, и даже о слишком личном.
Я понимала, к чему он ведёт, и это меня убивало… Медленно и болезненно. Этого не может быть!
— Он никогда не говорил о нём…, - пытаюсь ответить, но у меня получается это с трудом.
— Говорил, — утверждает мужчина. — Вечерами, когда вы оставались вместе в одной кровати. Ты дремала, а он рассказывал тебе о своей жизни, о брате… Это был его момент откровений…
— Я ничего, не помню…,- говорю с сожалением, потому что, мне иногда хотелось узнать о нём хоть что-то. — Расскажи мне, прошу…
И как нестранно, мужчина начинает:
— Они вместе прошли настоящий Ад, с самого раннего детства. Дети — жестоких обстоятельств, в венах которых, течёт восточная кровь. Их родители, умерли в один день, в автомобильной катастрофе, и брат Асада…получил ужасные раны и ожоги, практически не совместимы с жизнью, — говорит еле слышно, а я впитываю каждое слово, с ужасом, неверием и болью. — А потом, было несколько неудачных усыновлений, где их оторвали друг от друга…Изуродованный мальчик никому не был нужен… Асад не хотел так, не принимал и метался как маленький зверёныш, среди чужих людей, с незнакомым языком. Он стал неуравновешенным ребёнком, сложным, неуправляемым…
— Достаточно! — обрываю, не сдерживая слёз. Душа кровью обливалась, от его слов. Это ж, сколько нужно было пережить, пройти…
— Я рассказываю всё это тебе, не потому, чтобы вызвать твою жалость, слёзы или сострадание. Просто ты должна знать, что для Асада, ты оказалась просветом… Именно ты, изменила его внутренний мир, стала той, ради которой он захотел быть другим…лучше.
Слушаю это с застывшим сердцем, и на грани потери сознания. Сколько всего…
— Зачем ты мне говоришь это сейчас? — бросаю осуждающе.