Девочка моя ненаглядная
Шрифт:
– А хотите, я сама буду вам молоко приносить каждое утро? Вашей племяннице очень полезно пить молоко. Вон она у вас какая худенькая, – приговаривала Лида, процеживая молоко через марлю. – Да вы сами попробуйте моё молочко.
Лидия протянула ему кружку. Бурый с наслаждением выпил.
– Спасибо. Молоко действительно очень вкусное, – он вытер губы. – Дашеньке понравится.
– Конечно, понравится! – Лидия расплылась в широкой улыбке, показав ямочки на щеках. – У вас очаровательная племянница! Такая улыбчивая девушка, прямо как светлое солнышко!
Она вручила Бурому банку
– Да, она чудесная девушка… – Бурый, смущаясь, запнулся.
– Так вы не за молоком ко мне пришли, так ведь? – догадалась женщина.
– Вы правы. Послушайте, мне очень неудобно… Я вас прошу, продайте мне вашу канарейку! Вместе с клеткой, – попросил он.
– Нет, что вы, канарейка не продаётся! – замахала на него руками женщина. – И не упрашивайте! С тех пор как мой муж погиб в шторм, я живу одиноко, а канарейка своим чудесным пением скрашивает моё существование. В конце концов, я привыкла утром просыпаться, а вечером засыпать под пение моего золотца! Это моя радость, моё счастье!
Женщина демонстративно отвернулась, делая вид, что разговор окончен. Она стала тряпкой вытирать стол, переставляя чистые банки.
– Понимаете, моя девочка… Дашенька очень грустит. Она плохо ест. Ей скучно. А я не знаю, как ей помочь. Мне кажется, что эта птичка её развеселит. Я вас умоляю, продайте мне её! Лидочка, дорогая, я заплачу вам любые деньги! Говорите, сколько вы хотите?
Бурый был таким растерянным, таким печальным, что женщина расчувствовалась.
– Такая любовь к племяннице похвальна. Видно, что вы очень добрый человек! – она тяжело вздохнула. – Ладно, так и быть, забирайте птицу. И не надо денег. Радость не продаётся. Я вам её дарю…
– Правда?! Спасибо вам! Спасибо! Спасибо!
Бурый прижал клетку к груди и почти убежал, а Лидия всё ещё смотрела с немного грустной улыбкой ему вслед.
– Какой добрый и благородный мужчина! Эх!
Распираемый от гордости, Бурый шёл домой. Он уже предвкушал, как удивит свою дорогую девочку необыкновенным подарком. Он почти видел, как глаза Даши распахнутся от восторга, на её лице засияет счастливая улыбка, и его любимая опять станет весёлой и жизнерадостной.
Бурый отворил калитку и крикнул:
– Дашенька! Девочка моя! Посмотри, что я тебе принёс!
Даша вышла на крыльцо.
– Ой! Какая красивая птица! А почему она заперта?
– Ну как же… иначе она улетит, – растерялся Бурый. – Ты поставь эту клетку в своей комнате, и канарейка будет петь для тебя! Знаешь, как она красиво поёт!
– Но птица должна петь для всех! И она должна летать! Ей тесно в клетке! Бедненькая, тебе здесь скучно одной, да? Ничего, сейчас ты будешь на свободе! – прошептала Даша и открыла клетку. – Лети к своим друзьям!
На глазах у изумлённого «дяди» птица улетела.
– Ну вот, не получилось тебя развеселить… – растерянно произнёс он.
Но Даша вдруг засмеялась.
– Дядюшка, ну какой же ты смешной! Пойдём лучше обедать. Я такие вкусные котлеты приготовила! Пальчики оближешь!
Весь день Бурый в задумчивости поглядывал на Дашу, а вечером
– Ты тоже скучаешь? Ты чувствуешь себя со мной как птица в клетке, да? – в отчаянии спросил Бурый. – Девочка моя, прости меня. Я больше не буду запрещать тебе общаться с посторонними. Если хочешь, иди с молодёжью погуляй… Но только недолго! Полчаса тебе хватит?
Даша прижалась к Бурому и положила голову ему на плечо.
– Никуда я не пойду. Эти ребята со мной не хотят дружить. Ну и не надо. А нам с тобой и вдвоём хорошо, правда?
– Правда, девочка моя ненаглядная, правда, – Бурый счастливо улыбнулся и очень нежно обнял Дашу. – Нам очень хорошо вдвоём!
Всё наладилось. Даша вновь стала весёлой щебетуньей. Она наслаждалась жизнью, каждый день открывая для себя что-то новое, и заражала своим весельем Бурого. Он даже научился смеяться и шутить. Им вдвоём было уютно и хорошо друг с другом. Они часто вместе купались в море, играли в бадминтон или в настольные игры, плавали на баркасе смотреть на закат…
А вечером Бурый заходил к Даше в комнату, чтобы поцеловать её на ночь в щёку и получить ответный поцелуй…
Для Бурого это были самые счастливые дни в его жизни.
Даша просила устроить её на какую-нибудь работу. Но Бурый её отговорил.
– Девочка моя, здесь есть только рыбозавод, на котором работают все жители посёлка. Но туда я тебя не пущу, потому что там каторжный труд. Это не для такой хрупкой и нежной девушки, как ты.
– Но я же должна чем-то полезным заниматься! – не унималась Даша. – Я не могу быть в нашей семье нахлебницей!
– Ты не нахлебница! Выбрось эти мысли из головы! Ты домом занимаешься, готовишь. А самое главное – ты скрашиваешь своим присутствием мою жизнь. Дашенька, ты отдыхай, набирайся сил, а потом мы придумаем тебе какое-нибудь занятие.
Бурый несколько дней ходил задумчивый, всё никак не мог сообразить, чем бы увлечь Дашу, пока он рыбачит.
Но однажды он поехал сдавать улов на рыбозавод и зашёл в городе на рынок, чтобы купить Дашеньке липового мёда, который она обожала. Внимание его привлёк заезжий художник, торгующий своими картинами. И так бойко у него шла торговля! Люди с большой охотой покупали эти недорогие полотна, чтобы украсить ими свои бедные домики. Бурый чуть не вскрикнул: «Эврика!»
Он узнал у этого паренька, что нужно для рисования, и тут же поехал в магазин и купил Даше мольберт, много бумаги, карандаши и краски.
Даше эта затея тоже очень понравилась, и она стала учиться рисовать. Правда, пока у неё плохо получалось. Рисунки были неумелыми, как у пятилетнего ребёнка. Но рисуя, Даша как бы переносила восторг, который был у неё в душе, на бумагу. Её рисунки так и назывались: «О! Какой смешной жук!», «Восхитительная бабочка», «Волшебная капелька росы» и т. д.
Даша теперь, пока Бурого не было дома, часто уходила в какой-нибудь живописный уголок их посёлка и с упоением рисовала. А вечером они обсуждали эти рисунки. Конечно же, Бурый каждый раз выказывал восхищение талантом девушки.