Шрифт:
Глава 1
— Депрессия… у меня депрессия… депрессия… — на разный лад пробовала это слово Яна, глядя на себя в зеркало. — Депрессия… — нараспев повторила она. — Какое красивое слово «депрессия», импрессия, экспрессия… Короче, вот я и докатилась!
Яна Цветкова, тридцати с небольшим лет женщина, сидела перед обитой кожей дверью с табличкой «психолог» в одном из крупных медицинских центров. На консультацию к данному специалисту ее отправил лечащий врач, которому она пожаловалась на головокружения и постоянные головные боли, после того как
Она была высокой, очень худой, с длинными руками, ногами и длинными белыми волосами, стянутыми в хвост на затылке. Черные, тонкие брови вразлет, прямой нос; большие голубые глаза смотрели на мир с интересом и вызовом. Пухлые губы сейчас находились в гримасе обиженного ребенка. Ее нельзя было назвать красавицей, но внешность Яны была очень яркой и запоминающейся. Увидев один раз, не запомнить ее было невозможно. Этому способствовали большое количество украшений, всегда имевшихся на ней, словно на новогодней елке, и склонность молодой женщины к дорогой, но аляповатой и совершенно не комбинирующейся друг с другом одежде. Вот и сейчас Яна была в короткой трикотажной юбке ярко-красного цвета, сетчатых черных с аппликациями красных роз колготках и ярко-зеленом джемпере. Рядом с ней на соседнем стуле лежали небрежно брошенные розовая кожаная сумка известной фирмы и кожаная лакированная черная куртка, которая гармонировала только с лакированными же полусапожками на высоченных шпильках.
Кожаная запыленная дверь дрогнула, и из нее вышел молодой человек с горящим взглядом, явно настроенный психологом на позитивный лад. Он решительными шагами прошел мимо Яны. Цветковой захотелось убежать вслед за ним по больничному коридору, но из-за двери уже выглянуло добродушное полное лицо миловидной женщины.
— Яна Карловна Цветкова? — спросила она, сверяясь со своими записями.
— Я… — обреченно произнесла Яна.
— Проходите, — пригласила женщина.
Фигура ее была такой же круглой и пышной, как и лицо с полными щеками. Голову украшали куцые волосы, выкрашенные неожиданно для ее солидного возраста в ярко-рыжий цвет, а на толстых коротких пальцах красовались массивные золотые перстни с разноцветными камнями, как у Хозяйки Медной горы.
Кабинет психолога был небольшим, но уютным, занавески на окнах вместо жалюзи производили благоприятное, этакое домашнее впечатление. Имелись здесь кресло и стол для врача, заваленный папками и листками, и большое, явно удобное кресло для пациента.
— Присаживайтесь, — пригласила Яну психологиня.
Стенку нежно-салатового цвета позади психолога украшало множество дипломов и сертификатов, свидетельствующих о семинарах, прохождении курсов повышения квалификации и принятии участия в международных конгрессах.
— Разрешите представиться, Ада Валерьевна Анисимова. Психолог. Окончила психологический факультет МГУ, имею опыт работы больше двадцати лет, владею многими методиками психоанализа и психокоррекции личности. Поближе мы с вами познакомимся во время нашей долгой доверительной беседы. Ложитесь на кушетку и попытайтесь расслабиться.
Только
— Ложиться? — не поняла она.
— Именно. Вы должны быть полностью расслаблены, и ничто не должно угнетать вас, — заверила Ада Валерьевна.
Яна подошла к кушетке, стуча каблуками, и легла на нее, стянув резинку с затылка — с хвостом из длинных волос лежать было бы неудобно. Уставившись в белый потолок, Яна вовсе не почувствовала себя расслабленной, скорее наоборот. Она почувствовала себя как на операционном столе, только препарировать сейчас собирались не ее тело, а ее душу.
— Кто вам посоветовал обратиться ко мне? — спросила Ада Валерьевна, водрузив на нос картошкой сильно увеличивающие ее глаза очки в золотой оправе.
— Терапевт.
— С какими симптомами вы обратились к доктору?
— Слабость, апатия, головокружения, головные боли…
— Это все симптомы тревоги. Не находите? — уточнила психолог, начиная свои записи в толстую тетрадь. — Ну да ладно! Хочу предупредить вас, Яна: от степени откровенности ваших ответов зависит, смогу я помочь вам добрым профессиональным советом или нет. Я как священник, если хотите. Со мной надо говорить все или ничего. Еще обязана вас предупредить, что я очень жесткий психолог, не сюсюкаю и не жалею, а рублю всю правду-матку своим пациентам. И многим этот момент не нравится. Будьте готовы посмотреть правде в лицо. Готовы?
— Всегда готова! — сглотнула Яна. — За тем я и пришла. Я словно запуталась в своей жизни.
— Ваш возраст? — спросила психолог.
— У женщин не спрашивают.
— Я вас умоляю, Яна! С первого вопроса вы увиливаете в сторону, — поморщилась психолог.
Яна ответила ей «правду-матку».
— Возраст Христа… — задумалась психолог.
— Что? Я не отождествляю себя с Христом, — дернула длинными ногами Яна.
— Нет, просто переходный возраст, весьма переходный. Когда человек уже подводит кое-какие итоги тому, чего он достиг. Это возраст, когда женщина, глядя на себя в зеркало, понимает, что ей не двадцать лет.
— Ага! А впереди сорок, пятьдесят и шестьдесят, — подала голос Яна, — что отнюдь не вселяет надежды на молодость…
— Комплекс старения? — оживилась психологиня. — Боитесь взрослеть?
— А кому хочется? — вопросом на вопрос ответила Яна.
— Любой возраст хорош с философской точки зрения, — возразила Ада Валерьевна.
— Так это с философской, а не с житейской, — возразила пациентка.
— Обычно такое наблюдается у красивых женщин. Вы почувствовали снижение внимания со стороны мужского пола? — спросила психолог.
Яна поморщилась.
— Вот уж что рада была бы почувствовать… Так нет, мужчины были и раньше, есть и сейчас… И, судя по их горячим признаниям в любви, они не собираются оставить меня в покое и в дальнейшем. По крайней мере, в ближайшем будущем.
Психолог поправила очки на носу, нервно заерзав на стуле.
— Расскажите о вашем детстве. Вы были любимым ребенком?
— Я была единственным ребенком, — ответила Яна.
— Вы ощущали родительскую любовь? — чуть изменила вопрос психолог.