Девочка с голодными глазами

Лейбер Фриц Ройтер

Было едва заметное тошненькое чувство, будто что-то из меня вытягивают. Чуть-чуть.

Но не более того. Она начала говорить, и странное чувство пропало.

«Я вижу, вы фотограф, мистер, — сказала она. — Вам не нужна модель?»

Голос у нее был далеко не светский.

«Не знаю», — сказал я, подбирая снимки. Она мне не понравилась. Коммерческие возможности ее глаз я не сумел оценить сразу. — «Чем вы занимаетесь?»

Она выдала мне какую-то туманную легенду, поэтому я проверил, насколько она знакома с агентствами, студиями, ставками

и тому подобным, и после этого сказал: «Послушай, ты никогда в жизни не позировала фотографу. Просто ты зашла наобум».

Она признала, что в какой-то степени я прав.

Все время, пока мы с ней говорили, я видел, что она чувствует себя не в своей тарелке. Не то, чтобы она была неуверена в себе или во мне, но вся ситуация ее как-то волновала.

«Ты думаешь, позировать может кто угодно?» — снисходительно спросил я.

«Конечно», — ответила она.

«Но ты пойми, — сказал я, — фотограф может истратить дюжину негативов, прежде чем получит одно более-менее человеческое фото средней женщины. Как ты думаешь, сколько ему придется истратить, чтобы сделать из нее конфетку?»

«Мне кажется, у меня должно получиться», — сказала она.

Вот в ту же минуту ее и надо было выставить. Может быть, меня восхитило спокойствие, с которым она гнула свою линию. Может быть, меня задел ее несытый взгляд. Но скорее всего, я был озлоблен всеобщим презрением к моим талантам и хотел отыграться на ней, поставив ее в дурацкое положение.

«Ну, ладно. Давай сейчас же и попробуем, — сказал я. Я сделаю с тебя пару снимков. Но имей в виду, я ничего не обещаю. Если кто-нибудь заинтересуется твоей физиономией, я буду платить тебе за работу обычную ставку. На большее не надейся».

Она улыбнулась мне. В первый раз. «Шикарные условия», — сказала она.

Короче говоря, ничем не украшая ее дешевое платье, я сделал три-четыре крупных плана лица, что вполне соответствовало моему сарказму. Затем я вспомнил, что у меня все еще валяется это тряпье из «Амазонки», и, думаю, остатки злобы еще шевелились во мне, потому что я протянул ей пояс, велел зайти за ширму и надеть, что она и сделала, ни капли не смутившись вопреки моим ожиданиям. А поскольку мы уже так далеко зашли, я предложил снять пляжную сцену и на этом закруглиться.

Все это время я, в общем, не чувствовал ничего особенного, разве что изредка накатывала легкая тошнота, и я думал: с желудком у меня что-то не то, или: с этими химикатами надо быть осторожнее.

Теперь мне кажется, что все это время мне было дурно.

Я швырнул ей карточку и карандаш. «Напиши свое имя, адрес и телефон», — сказал я и пошел в лабораторию.

Немного погодя, она ушла. Я даже не выглянул с ней попрощаться.

Меня задело то, что она не суетилась, не казалась озабоченной правильностью поз и даже не поблагодарила, если не считать этой единственной улыбки.

Я закончил проявлять негативы, сделал несколько снимков, взглянул на них и пришел к выводу, что она не хуже и не лучше мисс Леон. Недолго думая, я смешал их с фотографиями,

которые собирался взять утром в свой обычный поход.

В тот день я уже много работал, поэтому порядком вымотался и был на взводе, но позволить себе потратиться на выпивку для разрядки я не мог. Есть мне не очень хотелось. Кажется, я пошел в дешевую киношку.

Я совсем не думал о Девочке, только слегка удивился, почему в своем нынешнем неприласканном состоянии я не попытался к ней пристать. Судя по ее виду, она наверняка принадлежала к менее щепетильным слоям общества, нежели мисс Леон. Но, конечно, для моей нерешительности была еще масса мыслимых причин.

На следующее утро я пустился во все тяжкие. Первую остановку я сделал на пивоваренном заводе Мунша. Они как раз были в поисках «Королевы Мунш». Папа Мунш симпатизировал мне, хотя не упускал случая поиздеваться над моими фотографическими опусами. Впрочем, на это у него было природное чутье. Пятьдесят лет назад он мог бы стать одним из тех ребят без гроша в кармане, которые с нуля начинали Голливуд.

На заводе я застал его за любимым занятием. Он поставил на стол вспененный бокал, облизал губы, протараторил кому-то нечто техническое насчет хмеля, вытер свои пухлые руки о фартук и заграбастал ими мою жалкую стопку фотографий.

Он просмотрел уже больше половины, полируя языком передние зубы, когда очередь дошла до нее. Я обзывал себя последним идиотом за то, что вообще ее туда вставил.

«Вот она, — сказал он. — Фотография не высший класс, но девочка что надо».

Вопрос был решен. Теперь я удивляюсь, почему Папа Мунш вычислил Девочку с первого взгляда, а я — нет. Думаю, потому что я увидел ее впервые во плоти, если так можно выразиться.

А в тот момент меня охватила слабость.

«Кто она?» — спросил он.

«Одна из моих новых моделей», — попытался я произнести как ни в чем не бывало.

«Привези-ка ее завтра утром, — сказал он. — И свою фанаберию. Мы ее здесь сфотографируем. Да что ты скис, в самом деле, — добавил он. — Хлебни пивка».

Я вышел, бормоча себе под нос, что это просто случайность, что завтра она наверняка завалит все со своей неопытностью, и тому подобное.

То же самое произошло, когда я с должной почтительностью протянул пачку фотографий мистеру Фитчу из «Амазонок», этому розовощекому бумагомараке. Ее фотография легла сверху.

Мистер Фитч вообразил себя большим знатоком искусства. Он откинулся на спинку, прищурил глаза, пошевелил своими длинными пальцами и сказал: «Хм. Что вы на это скажете, мисс Уиллоу? Освещение, конечно, выбрано неудачно, и профиль смазан… А как вы думаете, может пора нам заменить наших ангелочков на эдакую чертовочку? Да, эта девочка… Подойдите сюда, Бинз. — (Томный взмах рукою.) — Я хочу услышать мнение женатого мужчины».

Девочка его зацепила, и он не мог этого скрыть.

В точности то же самое случилось в «Бидфорд Пул» и «Плей-граунд», правда, Да Косте не понадобился авторитет женатого мужчины.