Девочка с косой и другие ужасные истории
Шрифт:
БУМ!.. БОМ!.. – раздавалось справа и слева от Тимыча. Это бабушка топала то правой, то левой ногой, норовя растоптать внука. И растоптала бы, если б к Тимычу не пришла спасительная мысль: забраться на стену. Бабушке ведь высоко ногу не поднять – она же не балерина.
Тимыч подскочил к стене и понесся вверх.
Бумканье-бомканье сразу же прекратилось. Тимыч хотел уже остановиться и отдышаться. Но не тут-то было.
ХЛОП!.. ШЛЕП!.. – раздались хлопки и шлепки. Оказывается, бабушка схватила мухобойку и теперь пыталась размазать внука по стене.
«Бли-и-ин!» – в смятении
«Надо прыгать!» – принял решение Тимыч. И – прыгнул. Да так удачно, что угодил прямехонько в щель между двумя паркетинами. Ура-а!.. Здесь-то уж бабулька не достанет его ни тапкой, ни мухобойкой.
И тут вдруг – ХРРРЯСЬ! – что-то блестящее воткнулось рядом с Тимычем. И еще раз – ХРРРЯСЬ!
– Ну, сейчас ты у меня попляшешь, милок, – грохотала бабушка, тыкая в щель острием ножниц.
Тимычу ничего другого не оставалось, как опять спасаться бегством. Он выскочил из щели и помчался. Примчался на кухню и юркнул между мойкой и посудным столом.
Только теперь, – оказавшись в тараканьей «шкуре», – Тимыч ощутил всю гнусность людей по отношению к тараканам. К этим, в сущности, безобидным существам. Они ведь не сосут у человека кровь, как наглые комары; и не лезут людям в рот, как назойливые мухи… Нет, тараканчики вообще стараются не попадаться на людские глаза. И вот ведь какая мерзкая человеческая натура: заметив таракана, человек, не раздумывая – БАМ! – его тапкой или еще чем-нибудь, что под руку подвернется. «Вот гады!» – подумал Тимыч про людей, забыв на секундочку, что и он был недавно человеком.
А сон между тем продолжал продолжаться. «Да и сон ли это?» – начинал уже сомневаться Тимыч, поводя усиками туда-сюда. Левый усик нащупал капельку сметаны. Тимыч тотчас набросился на эту капельку, но любимая сметанка показалась противной-препротивной. Зато заплесневелая крошка от вареного горошка, валявшаяся здесь же, Тимычу пришлась по вкусу. Получалось, что у него еще и вкус изменился.
«Нет, это не сон, – сделал печальный вывод Тимыч. – Я действительно превратился в таракана». А раз так, то прощайте любимые блины. И любимый велик тоже прощай. Прощай компик, прощай басик… И здравствуй, новая жизнь. Тараканья. Скоро Тимыч вырастет (если его до этого бабушка или мама с папой по стенке не размажут), женится на какой-нибудь тараканихе, у него народятся детки-тараканчики и…
Тимыч не успел дорисовать столь мрачную для себя картину.
– Вот ты куда залез, усатый! – вновь раздался громоподобный бабушкин голос. А вслед за этим послышалось шипение: ПШШШ…
Газовая атака! – в ужасе понял Тимыч. И не ошибся. Бабушка применила против внука баллончик с тараканьей отравой.
Вобрав в себя побольше воздуха, Тимыч помчался куда глаза глядят, точнее – куда усики щупают. Он ясно сознавал, что стоит ему сейчас хоть разок вдохнуть – и он, перекувыркнувшись на спину, задергает всеми своими лапками в предсмертной агонии.
Мчался Тимыч, мчался и примчался в туалет. Из сливного бачка в унитаз текла тоненькая струйка воды.
А бдительности ему как раз терять-то и не следовало. Потому что над унитазом нависла бабушка-небоскреб.
– Теперь тебе, паршивец, точно конец! – торжествующе прогремела она.
Тимыч тык-мык, а куда бежать? Из унитаза так просто не убежишь.
Бабушкина ручища уже тянулась к кнопке слива.
– Бабу-у-ленька-а, не на-а-да-а! – завопил Тимыч. Но вместо воплей раздалось лишь едва слышное цвирканье: цвирк… цвирк…
Бабушка нажала на кнопку, и тотчас же на Тимыча обрушился водопад похлеще Ниагарского, смыв его в канализацию.
Глава II
Взбесившийся велосипед
А как классно все начиналось! Тимычева мать пошла в роддом и родила там тройню. И родичам сразу же стало не до Тимыча. А везуха, как известно, не приходит одна. Мало того, что Тимыча перестали доставать занудными вопросами (типа «Сделал уроки?»), его еще и отселили в квартиру дяди – профессора Кофейникова. (Сам профессор улетел в длительную командировку.) Отец сказал Тимычу: «Ты, Тимоня, уже большой парень, скоро четырнадцать стукнет. Пора тебе становиться самостоятельным». А Тимыч и не против. Наоборот – ему это по кайфу! Потому что у дяди Феди и комп навороченный, и инет безлимитный…
Переселившись в дядифедину квартиру, Тимыч стал дни и ночи напролет гулять по бескрайним просторам Интернета; где его, в одной из соцсетей, и настигла вэри биг лав. Большая любовь.
Ник у любви был – Ля.
Тимыч сразу же заценил Ля, да и Ля сразу же заценила Тимыча. Оказалось, что они просто-таки созданы друг для друга. Во-первых, им обоим было по тринадцать с хвостиком; во-вторых, они фанатели от одних и тех же групп; в-третьих… и в-четвертых… и в-пятых… ну буквально все у Тимыча и Ля совпадало. А уж когда выяснилось, что Ля обожает блины со сметаной, Тимыч понял: вот она – девчонка его мечты!
Короче, пора было выныривать из виртуала в реал, тем более, что Ля, так же как и Тимыч, жила в Питере. Правда, имелось маленькое «но». Даже не маленькое, а большое «НО». В реальности Ля вполне могла оказаться бородатым программистом. Тимыч частенько и сам так прикалывался, представляясь какому-нибудь лоху девчачьим псевдом. И вот теперь как бы самому Тимычу не лохануться.
Существовала еще и вторая опасность, покруче первой. Ля в реале могла оказаться страхолюдиной, ведь фотку свою она Тимычу так и не кинула.
В общем, надо было рискнуть. И Тимыч рискнул: пригласил Ля покататься на велике по крыше.
Дело в том, что профессор Кофейников жил на последнем этаже шестнадцатиэтажки с плоской крышей. Он арендовал часть крыши и устроил там зону отдыха. Попасть в эту зону можно было прямо из квартиры – через люк в потолке, к которому вела узкая лесенка… В солнечную погоду профессор загорал на крыше, сидя в шезлонге.
А Тимыч приспособил крышу под велотрек. Она для этого идеально подходила – большая, плоская, с парапетом… Короче, Тимыч предложил Ля покататься на велике по крыше.