Девочка с луны

Гудкайнд Терри

Лицо Вито помрачнело.

— Итак, вы защищаете жестоких девочек, напавших на Анжелу, а ее наказываете за то, что она стала их жертвой.

— Нет, это не совсем...

— Вы когда-нибудь видели, как чья-нибудь голова раскалывается, словно дыня, упавшая на бетон?

— Пожалуй, нет. — Директор побледнел. — Но к чему это...

— Я шестнадцать лет был ответственным за технику безопасности в профсоюзе. Мы целыми днями работали на бетонном покрытии. Однажды я видел, как подсобный рабочий поскользнулся и упал на спину, ударившись затылком

о бордюр. У него был проломлен череп, и он провел две недели на ИВЛ, а потом его семья приняла решение отключить его. Я был там, когда его сердце перестало биться. Я проследил за тем, чтобы в правилах появился пункт о том, что каждый обязан находиться на строительной площадке в защитной каске — не только бетонщики и каменщики, а вообще все. Напавшие на Анжелу девочки могли сбить ее с ног, и она могла удариться головой о бордюр на парковке. Могла остаться инвалидом до конца жизни или умереть.

— Ну, шансы на это...

— Взгляните на нее. Посмотрите, какая она худенькая. Если более крупный и сильный человек ударит такую девочку в живот, он может разорвать артерию, может открыться внутреннее кровотечение и она умрет в муках. Удар в живот мог нанести серьезные повреждения. Это уже не одноклассница, которая дергает за волосы или бросается бумажными комочками, это был человек намного крупнее нее — все трое, — явно намеревавшийся причинить боль. Анжела не собиралась их калечить, а лишь пыталась вырваться. На нее напали, и она защищалась.

— Но насилие в любом виде строго... — снова начал мистер Эриксон заученную фразу.

Вито скрестил руки на груди:

— Так в вашей школе защищают хулиганов? Вы считаете, Анжела не должна была защищаться? Должна была позволить, чтобы ей причинили боль, сильно ранили, а может даже и убили? Таков должен был быть итог?

— Думаю, вы не понимаете... — Директор явно ожидал раскаяния и был раздражен иной реакцией.

— А я думаю, вы должны хорошенько поразмыслить, какой вред может принести ваше решение и какой посыл оно несет для других хулиганов и их жертв.

У деда Анжелы был пугающий взгляд, под стать голосу. Даже не повышая голоса, он мог заставить людей побледнеть.

Мистер Эриксон несколько раз облизнул губы и отвел глаза, прежде чем заговорить.

— Учитывая обстоятельства и объяснения Анжелы, я думаю, будет лучше не исключать ее.

— Полагаю, так будет лучше для всех.

— Но, мистер Константайн, я должен вам сказать, что Анжеле нужно сосредоточиться на учебе, — произнес мистер Эриксон, меняя тему. Анжела, очевидно, уже была у него на примете. — У нее один из самых высоких показателей IQ, которые мы когда-либо фиксировали в нашей школе. Вы знали?

— Нет, она мне не говорила.

— И тем не менее. Но ее оценки ниже среднего уровня. Она едва набирает проходной балл. У нее огромный потенциал, но она не использует его. Может, если бы она училась усерднее и старалась вписаться в коллектив, ей не пришлось бы защищаться. Просто взгляните

на ее одежду и обувь!

Вито поднял ногу в сапоге и с грохотом опустил ее на директорский стол.

— Что не так с ее обувью?

Мгновение Эриксон таращился на рифленую подошву сапога на своем столе, а потом поднял глаза на Вито.

— Пожалуй... ничего. Дело даже не в обуви, а в том, как она себя подает.

Анжеле было плевать, что о ней думают. Когда учителя писали на доске задачу, она улавливала суть задания одновременно с ответом. Было смертельно скучно ждать, пока остальные поймут или пока учитель дотошно объяснит то, что Анжела увидела в первый же миг. Ее мысли были заняты другим. Она считала, что ей не нужно вникать в эти объяснения, потому и не слушала. Она знала ответ, и этого, по ее мнению, было достаточно.

— Вынужден сообщить, что это происходит не впервые. Вот почему вы здесь. Она дралась и с другими девочками.

— Я знаю об этом, — сказал дед Анжелы. — Все это было несерьезно, просто детские ссоры. Мы здесь не для того, чтобы говорить о таких пустяках или об оценках. Сегодня мы здесь потому, что три девочки постарше пытались навредить Анжеле.

— Мистер Константайн, вы должны понять...

Вито наклонился, сверкнув глазами:

— Сегодня мы говорим о том, что я должен сделать, чтобы вы не причинили Анжеле еще больше вреда.

Лицо директора побледнело, и он прочистил горло.

— Мистер Константайн, я уже сказал, что после объяснений Анжелы, о которых я совершенно ничего не знал, я пришел к выводу, что нет никакой необходимости ее исключать.

— И вы на неделю отстраните от занятий напавших на нее девочек и расскажете их родителям, почему.

Это был не вопрос.

Мистер Эриксон коротко взглянул на Анжелу:

— Что ж, полагаю, это будет правильно.

— Именно так.

Директор подался вперед, положив на стол руки:

— Я рад, что мы прояснили этот момент, но я настоятельно рекомендую вам проследить, чтобы Анжела сосредоточилась на учебе и вела себя прилично, потому что...

— Позвольте мне сказать, что мы сегодня прояснили, мистер Эриксон. Не уверен, что эта школа безопасна для Анжелы и других порядочных детей. Понятно, что вы никак не защищаете детей, ставших жертвами издевательств. Теперь я скажу, что будет дальше. Я отстраняю вас и вашу школу от Анжелы на неделю, чтобы дать вам время поразмышлять, как исправить ситуацию.

Директор моргнул:

— Что? Вы заберете ее из школы?

— На неделю. Это даст вам возможность навести порядок. Если мне придется прийти сюда снова, я исключу вас из ее жизни навсегда. Все ясно?

Директор сглотнул:

— Предельно ясно, мистер Константайн.

По дороге домой дед некоторое время молча вел машину, а потом посмотрел на внучку.

— Я горжусь тобой: ты защищалась и не позволила тем девчонкам навредить тебе.

— Спасибо, дедуль.

Он над чем-то задумался, а затем сказал: