Девочка с Севера
Шрифт:
— Я не помню!
— Так-так-так… — скорее всего, доктор горестно покачал головой. — Вот видите, с памятью уже проблемы. А что будет дальше?
— Не могу знать, я ведь не гадалка! — в отчаянии крикнул перепуганный аристократ.
— Понятно, — прозвучало как приговор.
— Что мне делать?!
— Сэр Доудсен, вам следует отказаться от алкоголя. Это единственное, что я могу вам посоветовать. Употребляйте в пищу только здоровые продукты: молоко, творог, сухари, но не поджаренные на масле, а высушенные. Откажитесь от жареного, жирного, мясного,
— А что же мне есть?
— Э-хо-хо… — вздохнуло медицинское светило. — Да у вас не только с памятью уже… Что ж, я повторю: молоко, творог, сухари. Можно галеты, но не злоупотребляйте. Чек я вышлю на ваше имение в Дебшир, а то вы и не вспомните… Будьте здоровы.
После этого непродолжительного разговора эскулап приобрел сто двадцать фунтов за консультацию, а пациент — нездоровый цвет лица и нервный стресс. Пообедав молоком с сухарями, которые он предварительно высушил в духовке, Александр приготовился к составлению завещания (так, на всякий случай). И в этот судьбоносный для всех родственников семьи Доудсен момент раздался звонок в дверь.
— Н-да.. — Серж оглядел холостяцкую берлогу нынешнего директора Российского филиала транспортной компании «Скорость». — Пустовато у тебя. Неуютно. — Он по-хозяйски заглянул в холодильник и, повернувшись к Александру, скорчил кислую гримасу:
— А выпить совсем нечего?
— Я исключил спиртные напитки из своего рациона, — с гордостью Геракла, только что совершившего свой двенадцатый подвиг, заявил молодой аристократ. Десять минут назад он вылил в унитаз бутылку дорогого ирландского виски, которую привез с собой с целью скрашивать долгие московские ночи. Потом подумал, и вылил туда же бутылку с яблочным уксусом, доставшимся ему в наследство от предыдущего постояльца квартиры.
Бобров оглядел его по-отечески заботливо:
— Хреново, да?
Александр понурил голову:
— Сегодня я позвонил своему врачу. Он прописал мне молоко с сухарями.
В соревновании по презрительному фырканью Серж мог бы завоевать золотую медаль.
— Да что они понимают, доктора ваши?! Кроме как деньги с больных драть, они вообще ни на что не способны. Был я у одного докторишки в Лондоне. Обожрался устрицами. Похоже, еще и несвежими. Желудок свело, часа три над унитазом висел, как орел над пропастью. Не поверишь, ослаб так, что чуть не нырнул. И знаешь, что сказал мне этот хрен собачий? «Это, — говорит, — у вас возрастное!» И мне пришлось заплатить ему пятьдесят фунтов за прием и еще две тысячи за моральный ущерб.
— Какой же вы ему ущерб нанесли?
— Как это? Он меня, здорового мужика, обозвал дряхлым стариканом. Разве нормальный здоровый мужик такое потерпит? Ну, я и врезал ему промеж очков. И ты знаешь, мне враз полегчало. Даже таблеток пить не пришлось. Вышел из кабинета как огурчик.
Александр почувствовал легкий укол зависти. Он бы с удовольствием «врезал кому-нибудь промеж очков», если бы это хоть на йоту уменьшило его страдания. Он с интересом посмотрел
— И что, так и будешь дурить с молоком? — Серж с силой захлопнул холодильник. — Знаешь ли ты, дорогой мой друг, что нет лучшего средства от похмелья, чем бутылочка пива.
Теперь сэр Доудсен взглянул на него с нескрываемым ужасом. Ему вдруг показалось, что на макушке дородного посетителя стали отчетливо проявляться рожки Вельзевула. Александр гордо вскинул голову, вспомнив о предках, славящихся своим несгибаемым духом.
— Тю… — протянул Бобров. — Да ты еще и упрямый к тому же! Ладно, подыхай, если хочешь. Пойдем хоть кофе выпьем.
Чашка кофе в ресторане «Метрополь» как-то незаметно превратилась в продолжительный обед. Александр был непреклонным в своем ожесточенном желании стать трезвенником, однако противостоять обильным яствам, заполонившим большой стол, он не смог.
«В конце концов, — решил молодой аристократ, — полное ограничение в еде — метод лечения любых болезней у моего доктора. Главное — исключить основное, в моем случае — алкоголь».
Когда подали десерт, у Сержа в кармане зазвонил телефон.
— Да? — удивился он чьему-то сообщению. — Так нужно ее навестить.
Закончив разговор, он озадаченно уставился на сотрапезника:
— Мне нужно отлучиться!
Молодой аристократ понимающе кивнул.
— Дождешься меня? Я ненадолго. А потом мотнем с тобой к одной чаровнице.
— Увольте, — осторожно отказал сэр Доудсен, с ужасом подозревая мецената в попытке отвезти его к одной из дорогих валютных проституток, о которых в ярких красках рассказывали все его лондонские знакомые, которые побывали в Москве.
— Почему? — благодушно удивился Серж. — Моя протеже. Тварь редкостная, но фактура… Пальчики оближешь.
Только что приехала. И пробудет недолго, пишет диск в Лос-Анджелесе. Так что лучше тебя сейчас ей представить: мало ли, потом, может, и не увидитесь.
— Но я не ищу знакомств…
Он не договорил. По округлившимся глазам приятеля он понял, что развивает тему явно не в ту сторону.
— Да ты чо! Думаешь, я тебя к ней в койку пихаю?! Вот придурок! Она любит хорошее общество, а ты его яркий представитель. Развеселишь девочку немного. А то она после одного неприятного приключения совсем сникла. Говорит сквозь зубы, а мне ее задобрить нужно. У меня к ней дело, понятно? А ты мой выгодный фон. Сечешь?
Александр не многое понял, но на всякий случай согласно кивнул. Бобров поспешно растворился в сумерках, однако не прошло и часа, как он вернулся, запыхавшийся и, как показалось сэру Доудсену, злой.
— Представь, проторчал в пробке. Тут езды-то пять минут. Можно и пешком дойти, но знаешь ведь, коль сел в машину, выйти трудно. А пока я маялся, до меня дошло. Ну, какого черта тебя от культуры отрывать. Слушал ли ты когда-нибудь русскую эстраду?
— Нет, — честно признался молодой англичанин.