Девочка Шаха

Майер Кристина

— Не говори так! — перебила я его.

— Лера, придет. В этом и заключается жизнь, за ней наступает смерть. Хотела бы ты, чтобы наши дети переживали потерю, также как ты? Ответь?!

— Нет, — мотнула я головой, представив на миг, что такое могло бы случиться.

Меня не удивило, что Марат так спокойно говорит о детях, хотя это было впервые. Между нами образовалась особая связь. Я часто ловила себя на мысли, что знаю, о чем он подумал в тот или иной момент или мне было абсолютно точно известно, что он хочет. Я чувствовала этого мужчину душой. Своего мужчину. И чем дольше мы

будем вместе, тем крепче станут наши чувства и наша связь. А он просит меня смириться с тем, что его не станет. Даже дряхлой старушкой я буду тяжело переживать, если Марат уйдет первым, но ради него я смогу выстоять и не сломаться.

Известие о смерти Черепа меня шокировало. Нет, я не жалела мужчину и не страдала, что его не стало. На меня всегда плохо действуют новости о смерти знакомых людей. Как оказалось, даже не очень хороших. Череп еще был молод и мог изменить свое поведение, прожить достойную жизнь. Но он не оставил себе шанса.

Арлекин и еще один член команды Черепа находились в реанимации с тяжелыми травмами. Неизвестно, сможет ли Арлекин ходить. У Тигра ситуация со здоровьем ненамного лучше. У Миши задет позвоночник, сломаны ребра, нога и тазобедренный сустав. Придется не одну неделю провести в больнице, а затем понадобится много времени и сил для восстановления.

Перед отъездом мы заезжали к нему в больницу. Несмотря на полученные травмы, настроение у Мишы было замечательное. Их с Кимой поселили вместе в отдельной палате. Наверное, чтобы они не грустили, а друзьям не приходилось ходить по разным палатам. Врачи и медсестры в ужасе от шумной компании, но особо не возмущаются. Еще бы, сын прокурора города и сын депутата лежат в обычной больнице, и переводиться по настоянию родителей не собираются. Очень Киме и Тигру понравился внимательный и заботливый медперсонал. Я сначала подумала, что речь идет о профессионализме врачей, оказывается, нет. Молодые медсестра не оставляют своих симпатичных пациентов без должной заботы.

Несмотря на травмы Тигра, мне захотелось его, как следует стукнуть. Да и всем остальным парням тоже треснуть не помешает. Неужели не замечают, как Машка расстраивается, когда Тигр при ней других девушек тискает? Маша старается не показывать, но все же видно! Позже я поняла, что замечаю Машкину боль только я, поэтому и Марату о ее чувствах не сказала. Не моя это тайна.

Марат предполагает, что игры закроют. Юрий Петрович об этом позаботится и даже сына слушать не станет. Для себя Марат решил, что в любом случае учувствовать в них больше не станет, но тренировать парней и давать советы продолжит, если в этом появится необходимость.

— Лера, — тихо позвал меня Марат. Откинувшись на сидение, я лежала и смотрела в боковое стекло. Наблюдала за пролетающими мимо деревьями. Мы ехали почти по безлюдной трассе. — Не спишь?

— Не хочется. — Марату не понять, как важны для меня эти особенные мгновения. Я наслаждаюсь каждой секундой нашего первого совместного путешествия. Чувствую себя невероятно счастливой, чувствую, что полностью принадлежу ему, а он мне.

— Лера тебе нужно отдохнуть.

— И не надейся, спать я не буду. Ты не понимаешь…

— Это ты, по-моему, не понимаешь, я не дам тебе

спать, когда мы приедем. — хрипло произнес он. — Я всю дорогу держу себя в руках. Хрен я еще одну ночь проведу монахом.

Я даже не сомневалась, что не сможет. И нашу ночь я предвкушала. Давно ждала и мечтала!

— Я за четыре дня выспалась на неделю вперед, а ты все это время работал и ездил по больницам, практически не отдыхал. Боюсь, что ты уснешь, как только мы приедем.

— Ле-е-ра-а, — протянул он, мотая головой. — боишься, что усну, я правильно расслышал? — кожу обожгло, по телу побежали мурашки от его тона. — С огнем играешь, девочка, — хищно улыбнулся и вжал педаль газа в пол.

Лера

Мы остановились в городе. В горы ночью подниматься опасно, Марат не хотел рисковать.

— А кто здесь убирается? — комнаты были идеально чистыми.

— За домом смотрит старая знакомая моей мамы. Я плачу ей зарплату, а она поддерживает здесь порядок, ухаживает за садом и растениями в доме. Вчера я предупредил ее, что приезжаю, поэтому в доме тепло и чисто. Лера, не хочешь поужинать?

— Нет, но тебе могу что-нибудь приготовить, если ты голоден. — Марат мотнул головой. Его горящий страстью взгляд поведал, что он испытывает голод совсем другого рода. — Тогда я в душ и спать?

— Иди в душ, а я занесу наши сумки.

Разделась, волосы собрала в высокую гульку и залезла в кабинку. Я немного волновалась, это было нормально. Мне хотелось, чтобы для Марата эта ночь была такой же особенной, как и для меня. Физической боли я не боялась. Да и мнение девочек на счет первого раза сильно разнились. Я слышала споры, когда одни утверждали, что это совсем не больно, а другие яро доказывали, что чуть не умерли от боли. Я предпочитала проверить сама. Все, что было между нами до этого дня, мне безумно нравилось и доставляло острое наслаждение. Уверена, что немного болевых ощущений не испортит эту ночь. Закрыв глаза, я намылила лицо и подставила его под теплые струи.

Дверь в комнату негромко отворилась. Я затаила дыхание. Открывать глаза мне не хотелось. Марат впервые видит меня полностью обнаженной, я немного смущалась, но и чувствовал, как жар проходится по всему телу.

Дверь кабинки открылась, он сделал шаг и встал за мной. Сердце пропустило удар, а потом бешено застучало. Нежные крепкие руки обвили меня сзади. Горячие губы коснулись мочки уха. По телу прошла дрожь, кожа покрылась мурашками.

— Я сумасшедше тебя хочу, но боюсь напугать, — хрипло шепнул он мне. — Скажи, чего хочешь ты?

— Тебя! Всего! — Марат застонал. Он намылил руки и принялся растирать по моей коже пену. Отыскивая чувственные точки, Марат уделял им особое внимание. Все это время его губы ласкали мою шею, ключицы, мочку уха…

Руки Марата скользнули вверх, накрыли грудь. Мое дыхание сбилось с ритма.

— Расслабься, Лера. — целуя меня за ушком срывающимся голосом произнес он. Ладони сжали холмики груди, большие пальцы принялись играть с чувственными сосками. С моих губ сорвался протяжный стон. Сложно было сдерживать в себе штормовое удовольствие.