Девочка сталкера. Часть 2

Стужева Инна

Откуда они вообще узнали? Или они имеют в виду не меня?

Я снова начинаю кружить по комнате. Боже, что же делать. И… что стало с другими постояльцами? С хозяином и его дочерью? Я снова подбегаю к двери и пытаюсь выглянуть. Огонь подобрался совсем близко. Медлить нельзя. Еще немного, и он окончательно дойдет до моей комнаты.

Но проблема в том, что я не знаю, что мне делать. Ситуация безвыходная.

Я замираю на месте и закрываю глаза.

Пытаюсь обратиться внутрь себя, ко всем оставшимся у меня способностям. Ищу хоть

что-то. Если бы у меня сейчас были силы Темного лорда, я бы в момент прекратила этот беспорядок. Я бы могла противостоять целой армии. Но у меня их нет. Есть только слабые волны своих целительских способностей, которые в данной ситуации ну никак не помогут. Если я только обгорю и попытаюсь вылечить саму себя.

Но проблема в том, что до этого может и не дойти.

Дым уже проникает в комнату и, если так пойдет дальше, я задохнусь быстрее, чем смогу сделать хоть что-то.

В отчаянии я хватаюсь за подвеску, которую передал мне Демид, и которая произвела неизгладимое впечатление на трактирщика, рассматриваю ее.

В моих руках она словно оживает. Мерцает разными оттенками металла, переливается узорами.

На одном из концов подвески я замечаю небольшое отверстие, должно быть для цепочки. А на сундуке я видела моток тонкой веревки.

Повинуясь необъяснимому порыву, я кидаюсь к сундуку, хватаю веревку, отрываю зубами кусок.

Закашливаюсь, потому что дым уже проникает через дверные щели, заполняет комнату.

Глаза начинают слезиться, но я стараюсь не обращать на это внимания.

Трясущимися руками я продеваю веревку через отверстие, и это удается мне только с третьей попытки. Но я это делаю. Потом завязываю узел, проверяю его на прочность, и, наконец, надеваю подвеску себе на шею.

Хочу оказаться подальше от этого места, молю про себя. Хочу к Демиду.

Ничего не происходит.

Повторяю пожелание, и… продолжаю стоять на месте.

По-видимому, я тронулась умом.

Черт, я в самом деле рассчитывала на то, что подвеска сработает на манер того медальона, что дала Мадлена?

Я серьезно так думала?

Серьезно?

Тогда могу поздравить себя с тем, что у меня едет крыша, потому что я обломалась.

Дым уже полностью заполнил комнату, а я неожиданно понимаю, что перестала кашлять. И глаза больше не слезятся. И я не чувствую одуряющего жара со стороны коридора.

Что бы это значило?

Я подхожу к двери, распахиваю ее и понимаю вдруг, что мне не жарко. Огонь словно расступается передо мной.

Ого.

Я не могу поверить.

Делаю шаг, потом еще один.

Ощущение, словно я двигаюсь в каком-то воздушном пузыре.

Недолго думая, я спускаюсь вниз, по наполовину обгоревшей и держащейся на соплях лестнице, врываюсь в бывшую столовую. Перекрытия и здесь порядком перегорели, и я едва успеваю лавировать между ними в сторону кухни.

Врываюсь в помещение, лечу вперед и вдруг натыкаюсь на лежащую без сознания девушку. Вот черт!

Не

понимаю, жива ли она. Следов крови нет. Возможно, она задохнулась дымом. Просто чудо, что огонь еще до нее не добрался.

Недолго думая, я хватаю ее за плечи и начинаю тащить за собой, пыхтя от натуги.

Очень вовремя, потому что едва мы пересекаем помещение, как сверху на то место, где только что лежала она, обрушивается горящая балка. После такого, если бы она упала на нее, я не уверена, что мои способности смогли бы помочь.

Впереди я различаю что-то наподобие чулана, еще не объятого огнем, и затаскиваю девушку туда.

Прикладываю руки к ее голове.

Девушка на секунду приходит в себя.

— Подпол, — шепчет она еле слышно и снова отключается.

Но я понимаю ее.

Я начинаю шарить по полу, пока не нащупываю большое металлическое кольцо. Хватаюсь за него двумя руками и с усилием тяну на себя. Понимаю, что все делаю правильно. Открываю крышку, а потом подтаскиваю к нему бесчувственное тело. Кое-как, обхватив девушку, тащу вниз.

Захлопываю за нами люк, и мы полностью отгораживаемся от огня.

Здесь прохладно.

Я укладываю девушку на устланный слоем сена пол и в бессилии валюсь рядом. Лежу так несколько секунд. После непривычной тяжести мои руки подрагивают. Я еле нахожу в себе силы, чтобы подняться и на коленях подползти к девушке.

Кладу ладони на ее грудь, жду.

Несколько секунд ничего не происходит, потом девушка приходит в себя. Откашливается. Голос ее дрожит, когда она, сфокусировавшись на мне, начинает быстро-быстро говорить.

— Прости, прости…

— Помолчи, — прошу я.

Но она не слушает.

— Они… они… шепчет она, — убили отца, когда он хотел им помешать… Я не думала, что так получится. Я… видела, как он смотрит на тебя, на меня он никогда так не смотрел и…

Она снова закашливается, но тут же продолжает.

— Захотела твоей смерти. Когда ты не умерла в лесу, я пригласила их… шепнула, кому надо, что у нас остановилась ведьма… иначе бы они не пришли, прости… я не думала, что так получится, что… они сделают это все… не думала… я раскаиваюсь… но поздно… они найдут нас… мы умрем… как мой бедный папа… Наша кухарка, а брат? Он работал на конюшне. Что стало с ними? Боже мой, Джек совсем еще ребенок, ему всего одиннадцать…

Девушка заходится в рыданиях, а я поднимаюсь с пола и лезу наверх.

— Оставайся здесь, — говорю я, — никуда не выходи, пока здесь все не закончится.

— Боже, неужели ты и правда… девушка осекается.

Но я оставляю ее невысказанный вопрос без ответа.

А дальше…

Я плохо понимаю, что делаю, отмечаю на автомате. Спрашиваю, могу ли через дом пробраться к конюшне. Когда получаю утвердительный ответ, быстро выбираюсь из погреба, кидаюсь в дым и несусь в нужную сторону. Мне кажется, подвеска придает мне сил или скорости. Или и то, и другое…