Девочка, ты чья?
Шрифт:
– Значит, ты стала доверять мне настолько, что готова воспользоваться моим компьютером? – улыбнулся Тернер.
– Да. – Джей сжала его руку.
– Вот и отлично!
Он наклонился и поцеловал ее.
Все утро Лабони и его люди, несмотря на сильный дождь и ветер, безуспешно искали Холлиза. Дождь был очень холодный, и Лабони пожалел, что взял с собой Свити. Мокрая и дрожащая, она жалась к нему, поскуливая всякий раз, когда раздавался гром. Холлиз заслуживал смерти уже за то, что причинил столько неудобств собаке
Неожиданно Бобби обнаружил вход в пещеру, о существовании которой не знал, хотя и слышал что-то насчет нее.
Лабони охватило радостное возбуждение. Вот он! Холлиз теперь от них не уйдет! Он вспомнил, как Лютер рассказывал ему, что в этой пещере они с Холлизом много лет назад сожгли мертвую девушку.
Вход в пещеру был наполовину завален землей и закрыт густыми зарослями кустарника, но Бобби с таким усердием принялся расчищать его, что очень скоро Лабони ясно увидел темный узкий лаз.
– Черт! Да туда и кролик не пролезет! – разочарованно протянул Коуди.
– Зато Холлиз пролез, – убежденно сказал Бобби, продолжая расчищать вход.
– Осторожнее, Бобби! – предостерег его Коуди. – Если Холлиз действительно там, он может первым напасть на тебя.
– Пусть попробует. Мне уже так осточертели эти поиски, что я задушу его голыми руками!
Однако Холлиза в пещере не оказалось.
Первой туда пролезла Свити, плотно припав к земле и поджав обрубок хвоста. Не дождавшись ни лая, ни рычания, в пещеру спустились люди. Там было холодно, сыро и пахло плесенью. Лабони посветил вокруг себя фонариком.
Стены пещеры оказались известняковыми, высота и прочие габариты делали ее похожей на небольшую комнату, где взрослый человек мог стоять только в полусогнутом положении. В противоположном конце был виден еще один узкий ход, заваленный камнями.
– Когда-то этот ход вел гораздо дальше, но теперь его свод обрушился, – сообщил Бобби.
– Почему? – нервно спросил Коуди, беспрестанно оглядываясь, словно ожидая внезапного нападения невидимого врага.
– Потому что это пещера, а пещеры имеют обыкновение обваливаться, – презрительно фыркнул Бобби.
Покрытые плесенью стены блестели, под ногами лежал толстый слой гнилых листьев вперемешку с мелкими костями и пометом каких-то животных. Вокруг было полно паутины, и Лабони заметил несколько крупных коричневых пауков-отшельников.
Бобби тоже заметил этих пауков и с отвращением воскликнул:
– Да тут полно пауков! Давайте выбираться отсюда!
Лабони стало немного не по себе. Он не был трусом, но всегда испытывал ужас перед ядовитыми тварями. А паук-отшельник был одним из самых опасных для человека ядовитых насекомых. Схватив Свити за ошейник, Лабони потащил ее за собой из пещеры, не обращая внимания на возмущенные крики своих подельников.
Вслед за ним из пещеры вышли Бобби и Коуди.
– Там пахнет могилой, – пробормотал Коуди. – Холлиза там нет и не было, это точно!
– Когда мы найдем его, я посажу этого ублюдка в пещеру к паукам, чтобы они сожрали его живьем, – процедил сквозь
Он озабоченно склонился над собакой и стал тщательно ощупывать ее, стараясь определить, не укусил ли ее ядовитый паук. Шкура Свити напоминала туго натянутый мокрый шелк, твердые маленькие соски походили на холодные розовые жемчужины.
– Ну, с тобой все в порядке? – заботливо, почти нежно спрашивал он у поскуливавшей суки. – С моей девочкой все в порядке?
Эдон снял трубку телефона у себя в кабинете. Линия была мертва. Весенняя гроза вывела ее из строя. Эдон чертыхнулся. Ему нужно было дозвониться до старой шлюхи Долл Фарагут и выяснить, не звонила ли ей блондинка из Бостона. Может, она уже вернулась в пансион?
Господи, как же получилось, что он по уши влип в эту грязь? Эдон не думал, что его жизнь будет так тесно связана с Роландом Хансингером и темными делишками тестя.
Еще в детстве он слышал, что богатство и власть Хансингера зиждутся на крови. Эдон поступил в колледж на филологический факультет, но, поняв, что на жизнь литературой и поэзией не заработаешь, перешел на юридический.
После окончания учебы он не собирался возвращаться домой, потому что хотел отправиться в романтическое путешествие. Увы, в путешествие Эдон так и не отправился и вскоре стал партнером отца, имевшего обширную адвокатскую практику в своем родном округе. Это партнерство свело его с Хансингером, и Эдон стал частично заниматься его делами.
Тем временем маленькая Барбара Хансингер выросла в очаровательную хрупкую женщину и… влюбилась в Эдона. Это было чудо!
За окном потоки дождя смывали все на своем пути. Из гостиной доносились звуки телевизора. Барбара в белом махровом халате и милых белых шлепанцах с открытым носком свернулась клубочком на кушетке. Рядом с ней спала ее собачка. На столике возле кушетки стоял поднос с нетронутым ленчем. Эдон мучился оттого, что не мог уберечь свою горячо любимую жену от свалившегося на нее горя.
Жить такой жизнью ему было все труднее. Вчера старик Хансингер сказал, что Лабони стал опасным для их семьи, и велел убрать его. Он рассказал также, как именно это сделать.
У Эдона сдали нервы, и он беззвучно заплакал, обхватив голову руками.
Глава 18
Вскоре с помощью компьютера Джей и Тернер получили информацию от ее брокера о трех оставшихся в списке Джуди Свенстар женщинах, Тернеру удалось дозвониться только до одной из них, Ширли Марклсон Матиас. Ей было всего пятнадцать, когда в 1961 году она родила сына. Позднее Ширли вышла замуж и прожила с мужем больше тридцати лет. Теперь она была уже матерью и бабушкой, преподавательницей воскресной школы и церковным секретарем в Линкольне, штат Небраска, где провела вот уже тридцать лет. Тернер застал Ширли Марклсон Матиас дома. Во время телефонного разговора с ней Джей сидела рядом с Тернером и страшно волновалась.