Девочка, ты попала
Шрифт:
Как тут забудешь. Она весь день талдычила мне об этом прекрасном мероприятии, которое должно сплотить молодежь и показать им прелесть студенчества. Уж, что этот вечер им определенно продемонстрирует, так это урок, как уйти незамеченным или не заснуть от скуки. Наверняка даже во времена молодости Анны Дмитриевны веселье было куда ярче.
— Я все прекрасно помню. И, на мой взгляд, дискотека проходит самым наилучшим образом, — поправочка, она до жути кошмарная, но мне приходится держать свое мнение при себе. — И они все совершеннолетние. Неужели вы думаете,
Сузив глаза, она смотрит на меня как кобра, которая вот-вот нападет на свою жертву. Только я больше не собираюсь терпеть это отношение. Пусть хоть каждый день ходит к ректору и докладывает о моей некомпетентности.
— Простите, но я, пожалуй, пройдусь, а то мало ли кто затеял что-то противозаконное, — отстраняюсь от стены, и быстро шмыгнув за парочку учащихся, проходящих мимо, ускользаю от очередной лекции.
Скорее всего, завтра меня ждет публичная порка, но мне настолько наплевать.
Подхожу к столу и беру пластиковый стаканчик с апельсиновым соком. Так странно находиться сейчас на студенческой вечеринке, правда, уже в качестве преподавателя. Раньше мы с Ленкой пробирались в пустую аудиторию, чтобы устроить собственное веселье. Наумова всегда делала свой фирменный коктейль, рецепт которого по прежнему остается в тайне, а я проносила его в своей сумке, так как из нас двоих именно я обладала репутацией тихони. Потом к нам присоединился Русик, а следом за ним Белов, появляющийся так внезапно, что мое сердце подпрыгивало от волнения и таяло.
Встряхнув головой, прогоняю непрошенные воспоминания и медленно потягиваю сок, брожу по залу, улыбаясь студентам, проходящим мимо. Сказать по правде, я не просто так хожу здесь — ищу Матвея. Кажется, нам действительно пора обо всем поговорить. Давно пора! Хватит уже бегать, он прав. Правда, пока я даже не понимаю с какой стороны лучше начать наш разговор. Вариант Наумовой “Малыш, у тебя могут возникнуть крупные проблемы, если свяжешься со мной, но я не против, чтобы нашли выход в горизонтальном положении” не подходит.
Может Матвей сам не захочет быть со мной, когда узнает правду. Эта мысль словно червь, проедает дыру в моей решимости. Но Орлов прав, я не могу каждый раз прибегать к нему за утешением.
Делаю глоток сока, заворачиваю за угол, и мои ноги словно прирастают к месту, когда я все же замечаю Матвея. Он стоит среди своих одногруппников: веселый, надежный и притягательный, что на губах непроизвольно появляется улыбка. Он что-то увлеченно рассказывает, а окружающие его друзья с интересом внимают каждому его слову. Матвей проводит рукой по коротко стриженным русым волосам и запрокинув голову, громко смеется, отчего его глаза искрятся весельем.
Я остаюсь наблюдать за ним со стороны, и только немного отведя взгляд, замечаю, что ни я одна ловлю каждое его движение. Девушки, стоящие чуть поодаль, смотрят на него так, будто готовы прямо сейчас сорвать с себя одежду и наброситься на парня. Но лишь одна делает несколько решительных шагов и, подойдя к Матвею, кладет руку на его грудь. Она приподнимается на носочки
Я чувствую, как грудь заполняет обжигающее чувство, при виде них двоих. Оно словно лава растекается по телу и заставляет самым кошмарным мыслям поселиться в голове. В ушах стучит собственный пульс, пальцы неосознанно сжимают пластиковый стаканчик, когда я замечаю, что Матвей не отталкивает Меньшикову. Он никоим видом не подает признаков, что против ее действий. Кристина прикладывает голову к его плечу и Матвей, наклонившись, что-то шепчет ей в ответ.
Перед глазами, будто все плывет и горечь от увиденной картины разъедает изнутри. Еще сильнее сжимаю стаканчик, из-за чего сок моментально растекается на кожу руки. Почему я не могу отвести взгляд от них? Почему задыхаюсь от ревности? Не понимаю, он специально это делает? Показывает, что ему надоели игры? Или как он сказал? Больше не хочет быть жилеткой? Тогда для чего все эти поцелуи, прикосновения, попытки добиться от меня правды?
Дышать становится тяжело настолько, что мне кажется, я начинаю задыхаться от нехватки воздуха. Не обращая внимания на окрик Анны Дмитриевны, бросаю стаканчик прямо на пол и резко развернувшись, устремляюсь на улицу, иначе упаду в обморок прямо здесь.
Господи, как это глупо, неуместно и так катастрофически ужасно. Цокот каблуков эхом раздается по пустым коридорам университета, и я с такой силой распахиваю входную дверь, что чуть ли не падаю прямо на ступеньки. Прикладываю ладонь к груди и делаю медленный вдох, пытаясь успокоить лихорадочное сердцебиение.
Могу ли я чувствовать ревность? Имею ли я на нее право, если сама раз за разом отталкиваю его? Ведь Меньшикова как никто подходит такому как Матвей. По крайней мере, рядом с ней ему не придется ничего скрывать. Но в голове отчетливо звучат его слова:
Я готов быть рядом и поддерживать тебя.
Мне всего лишь нужно открыться ему.
На ослабевших ногах спускаюсь по ступенькам. Мелкая морось оседает на лице, приводя в чувства. Господи, мне двадцать семь лет, а ощущения как у пятнадцатилетний влюбленной дурочки. Даже с Беловым, которого я считала любовью всей своей жизни, подобного никогда не было.
Кое-как дохожу до машины, желая скорее уехать отсюда, оказаться дома и как следует выдохнуть. Но неожиданно до меня доходит, что сумка осталась в кабинете. Господи! Ну что за ходячая катастрофа? Теперь возвращаться придется. Уверена с моим везением, я увижу куда более ужасную картину.
И только я собираюсь пойти обратно, как слышу слабый, неуверенный тонкий женский голос, который доносится, кажется со стороны мало освещенной парковочной зоны.
— Простите, но я не нуждаюсь в помощи. За мной сейчас приедет жених.