Девочка, ты попала
Шрифт:
— Ну как? — поднимаю голову, вглядываясь в лицо девушки, которую никогда бы не заметил, если бы не Матвей. Диана наклоняется, ее мокрые вьющиеся пряди падают вперед и она спешит их заправить за ушко. От Ди исходит прохлада сегодняшнего дня.
— Мягкие, — смущенно отвечает Орлова. Я ловлю себя на мысли, что мне нравится смотреть на нее вот на таком коротком расстоянии. Нравится наблюдать, как она то и дело прикусывает от волнения губу, как ее пушистые ресницы поднимаются и опускаются. В этом нет никакой пошлости,
— Ты красивая, — слетает у меня. Наверное, это худший метод подката, да только я позабыл, зачем все это устроил. Сейчас мне просто хочется перестать возвращаться мыслями в прошлое, тосковать по матери. Но и веселиться я не хочу, шум, радостные голоса, музыка или алкоголь — это будет неправильно.
— У меня мокрые волосы, я похожа на драную кошку, — она пытается шутить, и я отвечаю ей на это улыбкой.
— Скорее сбежавшую домашнюю породистую кошку, — поднимаюсь с колен и вытаскиваю из пакета куртки. — Снимай-ка свой мокрый кардиган.
— А ты?
— Хочешь, чтобы и я разделся? — склоняю голову на бок, заостряя внимание, как часто вздымается грудь Ди.
— Не хочу, чтобы ты… замерз, — Орлова отворачивается и говорит эту фразу так, словно боится смотреть на меня. Что за странная реакция? Обычно девушки пищат от восторга, когда я к ним… ладно, неважно. Сегодня мне глубоко наплевать на то, что бывает с обычными девушками. Сегодня я не готов думать в рамках восемнадцать плюс.
— Я и себе купил. Так что давай-ка, переоденемся.
Ди верит сахарную вату, которая к слову от мороси уже совсем потеряла вид, в руках и расстеряно озирается по сторонам, куда бы ее деть. Не раздумывая, забираю пропавшую сладость и кидаю в урну. Ди скидывает кардиган, под которым у нее оказывается майка с коротким рукавом. Я тоже снимаю свою олимпийку, меняя ее на светлую тонкую куртку.
— Эй, у тебя… — Диана показывает пальцем на меня. — Такая же? У нас, что парные куртки?
— Парные? — непонимающе смотрю на нее, засовывая влажные вещи в пакет.
— Ну да, в таких обычно парочки ходят. — Ди говорит слишком тихо, что я с трудом разбираю ее слова.
— Тебе не нравится?
— Нет! — спешно отвечает она и тут же замолкает, отвернувшись. — Нравится. Не знала, что ты такой заботливый.
— А я и не заботливый, — сажусь на лавку и вытаскиваю из подставки чай. — Бери, — протягиваю ей стакан. Диана берет, усаживаясь рядом со мной. В воздухе витает запах мокрого асфальта и аромат лета, исходящий от чая. Руки отдает приятным теплом, вечер уже не кажется таким отстойным.
— Смотри! — Ди показывает на радугу, которая раскинулась над парком. — Какая большая! — ее голос такой радостный, будто ничего прекрасней она в жизни не видела.
— Это же всего лишь радуга.
— Всего лишь, скажешь тоже, — отмахивается она, не сводя глаз
— А разве нет? Такая же, как и тысяча других радуг.
— Они всегда разные. Ты не знал? — Диана поворачивается ко мне и смотрит так серьезно, словно собирается рассказать открытие века. — В мире нет ничего одинакового. Каждый момент по-своему новый. Вот даже эта радуга.
В этот момент, глаза у Дианы горят не меньше, чем звезды в ясный летний вечер. Они такие глубокие, словно Марианская впадина. И такие теплые, что я невольно ощущаю себя ребенком, который хочет согреться в лучах этого тепла.
— Почему ты плакала? — сглатываю, желая прекратить тот трепет, что зародился в груди в этот короткий миг. Ди моментально напрягается, гаснет и отворачивается. Я явно зацепил ее, ударил по больному месту. Черт.
— Я не… — Орлова обрывается себя, какое-то время молчит, а когда я хочу задать уже другой вопрос, она вдруг начинает снова говорить. — Денис ведет себя ужасно, он напоминает моего отца.
— Денис? — не люблю это имя, оно какое-то слизкое.
— Мой жених. — Она произносит это с тяжестью и чем-то вроде обреченности. Я вспоминаю того парня в костюмчике. Такой же противный как и его имя.
— Он тебя обидел?
— Он хочет, чтобы я жила по его правилам. Скажи, — Ди поворачивается ко мне и ее запал тут же рассыпается, словно песок сквозь пальцы.
— Говорю, что ты хочешь услышать? — мой вопрос — это совсем не флирт. Сегодня у меня нет настроения играть в героя женских романов.
— Это ведь… ненормально, что я не могу делать то, что мне нравится.
— Ненормально, — киваю, сделав глоток горячего чая.
— Ты когда-нибудь чувствовал себя… лишним?
— Лишним? — я перевожу взгляд с чая на Орлову. Она задумчиво разглядывает радугу, правда, больше не улыбается. Ветер играет с ее влажными прядками волос. Мне кажется, будто кто-то поставил мир на паузу. Я вдруг перестаю замечать прохожих, звуки, которые доносятся в округе. Я ничего не вижу, кроме Дианы, которая выглядит совсем не так, как в первые дни нашего знакомства. Она будто ждет появления солнца, а я ловлю себя на мысли, что тоже чего-то жду… Только чего — не пойму.
— Да.
— Правда? — Ди снова поворачивается ко мне, ее щеки покрывает легкий румянец, то ли от прохлады, то ли от смущения.
— Рядом с отцом, — признаюсь ей. Есть такие вещи, которые я стараюсь никому не говорить. А сегодня они срываются с языка непроизвольно. — После смерти мамы, я всегда чувствую себя рядом с ним лишним.
Диана снова погружается в молчание. Я успеваю дать себе мысленно подзатыльник, что болтаю о сокровенном. Предполагаю, что сейчас начнется театр жалости, но Ди неожиданно начинает говорить о себе.