Девочка в реакторе
Шрифт:
— Значит, ты хочешь на волю…
— Хочу! Но не могу. Мои способности удерживают меня здесь.
Он положил свою руку на ее тонкие пальцы:
— Я же рядом. Значит, не все так плохо.
Она в упор посмотрела на него:
— Ты? А разве ты рядом не с целью отомстить?
Нервный смешок:
— Если бы я хотел отомстить, давно бы это сделал!..
Книга четвертая. "Долгожитель". Глава I
Мила ходила по пустой квартире взад-вперед,
Окно в кабинете стояло нараспашку.
Стоял удивительно необычный порядок: тщательно протерта пыль, ковер пропылесошен, цветы в глиняных кадках политы, а плед на диване и креслах постиран с особой любовью. Неужели Валерий готовился к своему самоубийству?..
…Мила вернулась в Москву поздним ноябрьским вечером восемьдесят шестого года. На столичных улицах покоился первый снег, на дорогах царила гололедица, а тонкая осенняя армейская куртка уже не согревала — увы, сезонные вещи прихватить она не успела, да никто и не думал, что все настолько затянется.
Громоздкий объект “Укрытие”, ныне называемый “Саркофагом”, был сооружен над разрушенным реактором еще в октябре месяце, когда стояла более приятная осенняя погода.
— Не хочу возвращаться в Москву одна. Может, мы вместе туда вернемся?
Александр отрицательно покрутил головой:
— Мне придется остаться еще на какое-то время. Работа еще не закончена, сама понимаешь.
— Понимаю, — тяжело вздохнула девушка, садясь в поезд, отправляющийся с Киева до Москвы.
…Летом восемьдесят седьмого они вновь встретились.
— Как дела?
В этот раз лето снова выдалось жарким.
— Сегодня будут судить виновников аварии…
Они услышали тяжелый вздох за своими спинами и, обернувшись, заметили опечаленного академика Легасова.
— Валера! Что ты тут делаешь? Ты должен быть в больнице!
— Мне необходимо поприсутствовать на суде. А из больницы я сбежал.
— Боже… — Мила ужаснулась, осматривая приятеля своего мужа с ног до головы: тот еле-еле передвигался, выглядел бледным, разговаривал охрипшим голосом, но официальный костюм сидел на нем как на здоровом, полного сил, человеке.
— Ты с ума сошел? Инга же с ума сойдет, если об этом узнает!
Легасов испытывающе взглянул на Александра:
— Я пришел сюда не ради себя, а ради своей дочери.
— Алины?.. — нахмурился Боровой.
— Стоп… Алина все еще здесь? — у Милы от изумления расширились глаза.
— А где же ей еще быть?
— Ты же отец! Почему ты ее не забрал?
— А как бы я посмотрел Маргарите в глаза?!
Мила встала между двумя мужчинами:
— Ладно, у каждого своя правда, не будем из-за этого ссориться…
— Вы не знаете всей правды, — Валерий снял очки и протер их полами пиджака, — и я сомневаюсь, что вы в нее вообще поверите…
— Ты говорил
Мила посмотрела на собравшихся возле Дома Культуры людей:
— Послушайте, у нас еще есть время до начала суда. Пойдемте-ка в местное кафе, там и поговорим.
Александр прикурил сигарету и протянул ее академику, сидя в небольшом заведении. Столики стояли пустыми, между рядами прохаживалась молоденькая официантка, а в другой части заведения местные смотрели порнушку — сравнительно недавно открылись видеосалоны по всей стране, где крутили не только голливудские фильмы, но и “клубничку”.
— Рассказывай.
— Я уже рассказывал об этом Губареву.
— Его сегодня не будет.
— Моя дочь попала в детский дом из-за своей мамы. Она нашла себе нового кавалера, а девочку сдала в детдом. Я понимаю, ничего такого в этом нет, если бы не ее родной отец, который поступил подло и с ней, и со всей страной. Как мне сказали позже, Алина провела в детдоме год, а потом ее забрал один человек.
Валерий сделал паузу, выдыхая табачный дым и сбрасывая пепел в латунную пепельницу.
— Человек этот очень влиятельный и одновременно очень старый, по нынешним меркам. Он пришел к нам после нашего грандиозного выступления. Ты его наверняка помнишь. — Боровой отрицательно покрутил головой. — Он пришел к нам в институт и заявил, что хочешь сотрудничать. У него была идея-фикс: провести ряд опытов над человеческим организмом, дабы узнать, сколько он способен выдержать радиоактивных веществ.
Ему больше ста лет, его отец был что-то вроде подданного при царе, а когда тот погиб, его отправили в урановые рудники. Он пробыл там больше тридцати лет, пока большевики не освободили его. После он пытался построить свою жизнь, что-то пошло не так, и, в общем-то, именно это и стало причиной для подобной идеи. Как я узнал позже, ему не нужны никакие исследования, он жаждет отомстить за сломанную жизнь. Опыты он хотел ставить не на себе, а на маленьких детях. У него самого острая стадия лейкоза, и я не понимаю, как ему удалось прожить столько лет…
— И кто же это? Что за “чудо-человек”?
Легасов обернулся, посмотрел по сторонам и произнес:
— Он уже здесь.
Александр удивленно приподнял бровь.
Мила, проследив за взглядом академика, приметила высокого темноволосого мужчину. Стройный, с отличным вкусом и стилем, блестящие от света кофейной лампы золотые наручные часы. Строгий костюм отливает чистотой. Он курил сигарету с фильтром (в Советском союзе курили сигареты без фильтра) и сбрасывал пепел в стеклянную пепельницу, полуразвалившись на стуле.
— И как его зовут?
— Долгожитель.
— Серьезно?
— Ага. Настоящего имени никто не знает.
— А вы искали в архивах? — Александр снова прикурил.
— Нет его там.
— Хм… Странно…
— Он знает, что я собираюсь на суде все рассказать, поэтому он явился сюда. Он один, но у него есть связи и нужные люди, чтобы укоротить мою жизнь…
— Ладно. Допустим. А причем здесь Алина?
— Я тебе рассказывал, как она попала в реактор?
— Ты говорил только, что она все это время была в реакторе.