Девочка волшебница или... Книга 2
Шрифт:
– Это что, у них и кровь идет?
– спросил он после длительного молчаливого наблюдения за происходящим на шахматной доске, а там как раз завершился размен <<пешками>>, в ожесточенной схватке финал которой заранее известен, сошлись два закованных в латы воина.
– Ну разумеется, иначе было бы не так интересно играть. Не жалко потерять безликую фигуру, зато смерть пусть и иллюзорного воина, заставит тщательнее обдумывать ходы за него.
– ответила Лурия, в это время ее <<пешка>> встала на клетку ранее занимаемую его воином.
И действительно, дальше он уже самым тщательнейшим образом старался обдумывать каждый свои ход, однако это не спасло его
– Не стоит так увлекаться иллюзиями, а то я и обидеться могу.
– произнесла Лурия в тот момент когда он со вздохом полным восхищения проводил взглядом черную королеву вновь вернувшуюся на свою клетку.
– Ну что ты, ты прекраснее любой иллюзии...
– тут же ответил он.
– То, то же.
– погрозив ему пальчиком серьезным тоном произнесла девушка, после чего улыбнулась тем самым заставив и его улыбнуться в ответ.
Все же Лурия мастерски умеет заставить кого угодно обратить на себя внимание, а попавшийся в ее сети один раз, уже вряд ли сможет из них выбраться. Даже он, человек который старшее Лурии не менее чем в пятьдесят раз, попался на ее уловки и теперь барахтается в ее паутине словно муха.
– Может быть расскажешь, кто научил тебя играть в шахматы?
Улыбка секунду назад игравшая на устах девушки моментально спала, лицо стало каменным, ему показалось, что даже взгляд ее стал холоднее льда. Встав с кресла Лурия отошла к окну и молча замерла глядя куда-то вдаль. За время пока стояла тишина он успел уже тысячу раз себя проклясть за свой язык. Да какая ему вообще собственно разница, кто научил ее игре в шахматы? Никакой.
Прежде чем девушка заговорила прошло примерно минут пять.
– Ты спрашиваешь, кто научил меня играть в шахматы...
– голос ее был спокойный и ровный, но какой-то безжизненный.
– Ты любишь своих родителей?
– он собрался было ответить, но Лурия продолжила говорить.
– Я очень люблю своих маму с папой и сестру... Тогда тоже шел дождь... Я многого о себе не помню, но почему-то то, что я не хотела бы вспоминать, я помню. Ты наверное радовался когда узнал, что можешь стать магом? Я тоже была рада. Я узнала о том, что могу стать магом от лечившего меня целителя, он рассказал мне об этом вскоре после того, как я очнулась. Тогда я не знала, что папа погиб... Сейчас я ненавижу себя, ненавижу свою силу... Почему она открылась так поздно? Я наверняка бы смогла сделать, хоть что-нибудь, если бы эта треклятая сила была у меня тогда...
– Вот ведь болван. Почему же я сразу не подумал об ее отце, ведь сам же узнавал о ее семье, он же был дворянин, конечно шахматы в Гешпании считаются экзотикой, но ведь и лин-линг для Акрилона тоже экзотика, однако игра имеет популярность в определенных кругах.
– думал он, при этом у него возникло стойкое ощущение того, что он коснулся очень болезненной для Лурии темы.
Пока он молчал погруженный в свои раздумья, Лурия закончила говорить и тоже замолчала, в комнате воцарила гнетущая атмосфера какой-то жуткой подавленности, безысходности и безнадеги.
– Прости, это моя ошибка. Мне не стоило спрашивать, ведь еще в прошлый раз, было понятно, что эта тема тебе неприятна.
– В этом нет твоей вины. Рано или поздно, все равно, кто-нибудь спросил бы меня о чём-то таком, о
– И все же я виноват. Прости.
Девушка отвернулась от окна и криво улыбнувшись ответила.
– Извини, я наверное пойду к себе, до ужина, хочу немного побыть одна.
Вадим.
Разговор с Седриком как-то странно отозвался во мне, да мать Лурии и ее сестра, стали для меня родными, однако ее отца я никогда не знал и вот тебе здрасьте, стоило заговорить о нем, как внутри все буквально льдом сковало и начало выкручивать. И ведь я не собирался ссылаться на отца Лурии, это как-то само вышло. Выставив Дашку за дверь в качестве стража, заперевшись у себя в комнате я проревел почти до самого ужина. Такие эмоциональные выверты, меня не очень беспокоят, хотя и доставляют неприятные моменты, все-таки я, как бывший Вадим, не склонен к хандре и к тому, чтобы проливать реки слез, но я уже давно принял это как дополнение к новому телу.
Седрик.
После ухода Лурии, он еще долго сидел в гостиной, но так и не решился начать новую партию в шахматы с самим собой. Лурия все предусмотрела, фигуры двигаются реагируя на голосовые команды, правда перед этим все же возникла заминка из-за произошедшей путаницы, ведь в шахматах все фигуры имеют пару и фигуры <<не понимали>> которая из них должна делать ход. Но всего за каких-то пять минут, она разобралась с этой проблемой заставив фигуры реагировать не только на свое название, но и на клетки на которых они находятся. Быстроту своей работы она объяснила тем, что фигуры уже <<знают>> все клетки на доске и изначально предполагалось, что они будут завершать ходы только после указания названия клеток которые фигуры должны будут занять.
– Ну и как теперь быть, ведь получается, что я в любой момент могу навредить ей своими вопросами?
Он, пусть и не на своем примере, отлично знает к чему может привести душевная травма полученная в столь юном возрасте и знает насколько опасны такие травмы у весьма одаренных личностей. Это темная сторона истории Академии, та ее часть, о которой мало кому известно и та ее часть, которую они всеми силами стараются скрыть от других членов Академии.
Тяжело вздохнув и хлопнув себя по коленям он встал и посмотрев на шахматную доску подумал.
– Надеюсь, все как-нибудь само образуется.
Вадим.
Брин как и в прошлый раз, встретил нас дождем, и дождем же проводил, Шелод же встретил нас жарким солнышком на котором я позволил себе поваляться примерно с часик. Мы могли бы и сразу выдвинуться в Академию, но я настоял на том, чтобы чуть-чуть задержаться в городе. Седрик всю дорогу после того случая с шахматами, пока мы ехали обратно в Акрилон, старался вообще ни о чем меня не спрашивать, все разговоры начинать приходилось мне. Неужели он так боится за мою <<неокрепшую детскую>> психику? Ладно, теперь это все позади, скоро я увижусь с Эльке и Свеном. Надо будет как-то извинится перед ним, а то ведь совсем забыл про беднягу, а он все это время, как собака посаженная на цепь, сидел в пансионе не смея отлучится куда-то еще, кроме как в свою школу.