Девочка-война
Шрифт:
А ничего! Только взгляд в никуда и дикий ступор. Ну не дура ли я? Она! Она самая!
– Ты давно мне нравишься, только вот храбрости спросить это я набрался только сейчас. Прости, если долго медлил, - прервал молчание, между нами, Илья.
– Прощаю, - все-таки заставила я себя издавать членораздельные звуки.
– Ты согласна?
– Согласна, - ответила я, едва дыша.
И меня тут же тесно прижимают к теплому мужскому телу, целуя в висок и сплетая пальцы наших рук в замок. А я? Ну, я рада, конечно, тут и слова излишне, просто я еще чуточек в шоке, от того
Ну, я девочка, мне иногда можно. Так-то!
Ну и как-то так вышло, что из ступора меня вывел только поцелуй Ильи. Он случился уже у моего дома, когда мы вернулись с шашлыков. Я будто бы со стороны наблюдала, как мой парень шагнул ближе, аккуратно приподнял мой подбородок согнутым указательным пальцем, проникновенно заглянул в мои напуганные глаза и наконец-то склонился к моим губам. И пока это происходило, я мысленно только и делала, что орала своему сердцу:
«Ну же, черт тебя дери, давай, бейся! Бейся быстрее, подпрыгивай к самому горлу! Кому говорю?»
Только вот никто меня не слышал. Тишь, да гладь и божья благодать. Так, будто бы я и не целуюсь вовсе с парнем, который мне несказанно нравится, а разгадываю сканворды. Что за фигня, люди, вы мне можете объяснить?
Ну, ничего-ничего, это я просто перенервничала. Ну, а с кем не бывает? Как там говорят? Состояние аффекта? Вот, это оно и есть.
Другие варианты я даже к обсуждению принимать не буду, потому что они и внимания моего не стоят. Иванов Илья самый лучший, самый умный, добрый, честный и перспективный парень на планете! И мне безумно понравились его теплые сухие губы на моих губах, его горячие руки, что гладили мою спину, его гибкое тело, что прижималось ко мне. Не парень -мечта!
Ну, а кто от мечты отказываться станет? Вопрос риторический, друзья!
Глава 30
POV Агата
Ребята, конечно же, сразу заценили, что Илья все-таки вырвал у меня мое «да». Начали поздравлять и улюлюкать, а я только мялась и не знала куда себя деть от смущения. И на душе было как-то до одури тяжело, словно мне не двадцать лет, а все семьдесят пять, и я страдаю тяжелой формой тахикардии. Отстаньте, прошу! Но друзей было не остановить, все счастливо улыбались и тискали нас, как будто мы не встречаться начали, а на свою свадьбу пригласили. Нет, ну вы серьезно?
И в машине, пока возвращались в Москву, Илья все не переставал тянуть ко мне свои руки, чем как-то невероятным образом меня...не раздражал, нет, вы не подумайте, просто я не привыкла к такому тесному телесному контакту. Вот и все.
– Я слишком сильно тороплю события?
– видя мою зажатость, спросил мой парень. Господи, Боже ты мой, я чуть во всю глотку не заорала «Да!», но вовремя дала себе ментальный подзатыльник.
– Ну, мне бы пообвыкнуть, Илья, - все же выдавила я из себя ответ и Иванов мне тепло улыбнулся.
– Я все понимаю и давить на тебя не стану. Мы будем делать все вместе, ты главное, не молчи, говори, если
Ну идеальный же, умереть, не встать!
А спустя минут тридцать мы уже прощались друг с другом перед калиткой в мой двор. Илья ласково обнял меня и прижал к своей груди, а я так неуместно вспомнила, как точно так же прижималась в библиотеке к двухметровому амбалу, что пах, как сам грех и тискал так, что сердце отбивало не то румбу, не то ча-ча-ча и чертовые мурашки так оголтело бегали по моему телу. Опять двадцать пять, Агата? Зато сейчас спокойно, уютно и надежно. Вот! Наслаждайся уже в конце-то концов!
– Не забыла, что завтра мы идем хоккей?
– спросил Илья, а я аж все напряглась. Черт, какой еще такой хоккей и почему я должна о нем не забыть?
– Э-э-э, - смущенно улыбнулась я и покачала головой.
– Где витаешь, Агата?
– рассмеялся мой парень, - Я взял нам два билета на «Спартака», Пашка и Машка тоже идут. Ну так что?
– Еще спрашиваешь?
– выдавила я из себя энтузиазм, - Конечно я с вами!
– Супер! Тогда встречаемся завтра после пар?
– Ага, - закивала я чересчур радостно.
– Тогда до встречи, - и его теплые губы ласково коснулись моих, и я вновь затаила дыхание, ожидая появления в своем глупом теле хоть какой-то захудалой реакции на эту близость. И все-таки дождалась. Мурашки! Они появились, вот вам крест, что появились!
– Замерзла совсем? Ну все, беги, давай и до завтра.
– Угу, - кивнула я и пулей кинулась к подъезду.
А дома меня встретила с порога моя мама и, увидев мой взгляд, отчего-то нахмурилась и спросила:
– Что случилось, милая? У тебя все нормально?
– Я начала с парнем встречаться, - как на духу выдохнула я.
– С тем самым?
– долбанная мышца, что же она так ноет постоянно-то...
– Нет, мам. Это друг Паши Левина, он учится на физмате в...блин, забыла. Ну, в общем, хороший парень, очень, мы с ним на одной волне и завтра опять идем на хоккей, -скороговоркой выдала я.
– Хорошо, дочь. Главное, чтобы ты была с ним счастлива, а уж остальное и не важно, - тепло улыбнулась мне мама и обняла меня.
Счастлива? Конечно, я счастлива! П-ф-ф, какие тут могут быть сомнения вообще?
А утром я опять заглянула в то отделение своей гардеробной, где ровными рядами и колоннами висело мое новое шмотье. Оправдание этому я нашла очень быстро - хоккей же, как-никак. В итоге сегодня я опять выглядела как столичная фифа: брючный костюм цвета пыльной розы с удлиненным пиджаком, под ним базовая бежевая шелковая блуза и завершал образ стильный поясок золотого цвета и лаковые бежевые ботильоны.
А еще я впервые позволила папе Вене довезти себя до института. Как-то родитель сегодня меня не настойчиво упрашивал, а мягко предложил, и я согласилась. Правда, очень быстро об этом решении пожалела, потому что всю дорогу Вениамин Иванович раздавал мне наставления по поводу моего нового статуса в качестве девушки Иванова Ильи. А под конец вообще выдал мне душещипательную речь и газовый баллончик.