Девочка, я тебя присвою

Безрукова Елена

– Да знаю, – отмахнулась я.

Моя мама никогда не была охотницей за деньгами – это правда. Мы всегда жили скромно и по средствам, но в последнее время наша жизнь в самом деле довольно лихо изменилась. В доме появились продукты более высокого качества, дорогие деликатесы, новые кухонные приборы. У мамы появились красивые наряды и деньги на походы в салон красоты. Я к этому была совершенно равнодушна даже в свои семнадцать – слава богу, волосы здоровые, я их не крашу, и им достаточно обычного ухода дома, а у мамы уже бывают седые волоски, и она подкрашивает волосы в салоне.

А ещё делает разные процедуры для них, что тоже, недешёвое удовольствие, и раньше на зарплату учителя такого себе позволить она, естественно, не могла. Так что “Володя”, как ласково зовёт своего ухажера мама, в самом деле её жизнь украсил, что, конечно, хорошо. Отца я никогда не видела, и мама всю жизнь и молодость отдала мне. Теперь же, когда я уже выросла, она решила наконец пожить и для себя.

– Иди делай алгебру, – забрала из моих рук продукты мама.

Я молча потопала в направлении своей комнаты и нехотя разложила учебники.

– Какая же скучная муть… – вздыхала я, переписывая пример уравнения, которое затем следовало решить…

Когда почти всё было сделано, за окном уже стемнело. Поток мыслей сбил звонок телефона. Лёлька – ну естественно, она не ляжет спать, если не поговорит со мной на ночь.

– Привет, – услышала я, когда приняла вызов и приложила смартфон к уху.

– Привет, – ответила я.

– Чего ты такая строгая? Занята чем?

– Ты мне мешаешь грызть гранит науки.

– А чё там? Алгебра?

– Ага… Моя любимая.

– А, да брось ты каку, – сказалаЛёлька. На самом деле зовут её Ольга, но она предпочитает несколько другое имя… – Я уже всё сделала. Завтра дам списать. Приходи пораньше, чтоб скатать успела.

– А ты уже всё-всё сделала? – завистливо спросила я.

Вот везёт ей! Мозги не в ж… Не в жёсткой прокрастинации. А там где надо и как надо работают. Лёлька эти примеры щёлкает как семечки! А я бьюсь над ними вечерами.

– Да, говорю же: дам списать завтра. Расслабься! Ты мне скажи лучше вот что: ты со мной пойдёшь завтра к Соломатиной?

Соломатина – какая-то знакомая Ольги, девочка из золотой молодёжи. Намечается вечеринка в её загородном доме, пока родители улетели на отдых – классика жанра.

– Да не знаю я, – вздохнула я. – Что мне там делать? Я ни с кем из этой “Илиты” не знакома.

– Вот и познакомишься! – заявила Олька. А потом вдруг принялась канючить: – Ну, пожалуйста-пожалуйста! Там будут Питерский и Ветров. Я очень-очень хочу с ними познакомиться.

– И кто это? – изогнула я бровь. Лично мне эти фамилии совершенно ни о чём не говорили. Наверняка какие-то гадкие мажоры, известные своими гадостями, иначе Лёлька не мечтала бы увидеть их воочию. – Плейбои местного розлива?

– Почти, – усмехнулась она. – Ну, добрая половина девчонок с ними бы, конечно, пообщаться были не против.

– Тогда точно мне неинтересно, – сморщила я нос, словно мне под самые ноздри мерзость какая попала и смердела.

– Ну ради меня, зай, – Лёлька сменила тон и стала теперь сюсюкать со мной. – Пожалуйста.

– Ради тебя… – протянула я. – Это надо подумать.

– Так, Калистратова, – применила тактику кнута вместо пряника

Ольга. – Я тебе скатать завтра ничего не дам, если ты меня не поддержишь как подруга.

– Ладно-ладно, стопэ, – тут же дала заднюю я. – Сходим мы к твоей Соломатиной, сходим.

– Вот так-то лучше, – победно заявила подруга.

– Шантажистка!

– Ещё какая! Тогда до завтра, Крис.

– До завтра, шантажистка! – повесила я трубку под её смех. – Вот ведь… среди бела дня шантажируют! – сказала я сама себе. – То есть, это… Среди ночи, конечно. Уже почти десять. Соломатина эта… Я б лучше сериал посмотрела завтра.

Только и осталось, что грустно вздыхать. Ведь не даст мне больше Ольховская скатать алгебру, если я её так грубо предам и не пойду с ней пялиться на плейбоев доморощенных и “илитных”!

Придётся идти.

2.

АРХИП.

– Опять эти ваши устрицы… – недовольно ковырял я вилкой ужин из ресторана.

Готовить мама не любила. А есть устриц – очень даже. Вот и едим… Для кого-то это деликатес желанный, который редко появляется на столе, а меня этот деликатес порядком задрал уже. Хочется просто пюрешки с котлеткой…

– Милый, ну прекрати, – высказалась мать. – Это же вкусно.

– Вкусно? – поднял я брови вверх. – Резина какая-то…

– Вот когда будешь зарабатывать сам, тогда и будешь есть, что хочется, – вступил в диалог отец. – А сейчас ешь, что поставили. Перебирает он… В конце концов, многие бы тебе позавидовали. Вилка из серебра, устрицы на столе. А ты выделываешься! Где твоя благодарность?

Я молча поджал губы. Да, вилка серебряная, устрицы на фарфоровой тарелке в столовой на двадцать человек в огромном зале, именуемом “столовая”. Машина класса люкс, ведь мне восемнадцать исполнилось уже, а права я получил заранее. Брендовые шмотки, дорогие телефоны… Только я бы хотел пюрешку с котлетой. И право выбора.

Что есть. С кем дружить. Куда поступать учиться.

Я хотел пойти в музыкальное училище. Игра на гитаре и вокал мне очень нравятся, но отец запрещает. Говорит, что профессия несерьёзная и нестабильная… Он прав, наверное. Но от юриспруденции меня просто тошнит. Однако, сыну депутата не пристало “брынчать на балалайке” как говорит папа… Только солидная профессия, да и бизнес нужно передать кому-то. Сын у него один – я, потому и вся “любовь” тоже достаётся мне.

Друзей отец тоже отбирает. Не позволит общаться любыми путями, если выбранный друг его не устраивает. Одобрил только Питерского – среди своих Питер, и то – потому что его папа тоже чиновник.

Про то, кого любит, папочка тоже распорядился. Дочь Завьяловых Динка, из семьи ещё одного высокопоставленного лица, отец посчитал, что мне подходит. Нам было лет по двенадцать, когда отцы решили, что стоит нас поженить. Благо, что с Динкой бы классно общаемся, и мне она, в общем-то, нравится. Ей сейчас шестнадцать, скоро семнадцать, и до ее совершеннолетия у нас лишь платоническая любовь – иначе старший Завьялов мне кое-что оторвёт…

– Ладно, жуйте сами свою резину, – встал я из-за стола. – Я пойду бутербродов нарежу.